Из России в Китай. Путь длиною в сто лет

Но вообще я была рада, что есть такая школа, ведь благодаря ей моя дочь научилась читать и писать по-русски. Когда Инна, взяв в руки карандаш, в первый раз стала выводить по линеечке «и» и «ш», я была несказанно довольна. Бабушка, моя мама, тоже каждый раз садилась рядом и наблюдала, как занимается любимая внучка.

Однако я понимала, что дочерям надо знать и китайский язык. И хотя в китайском окружении слуховое восприятие и беглая речь у девочек развились сами по себе, но ведь существовали еще и иероглифы! Поэтому я пригласила на дом учительницу, которая занималась с ними чтением и письмом. Летом 1951 года, когда Инна кончала первый класс, я, воспользовавшись тем, что в китайских школах летние каникулы начинаются намного позднее, определила ее на полтора месяца в закрытую элитную школу «Юйин», где учились дети ответственных работников. Искала пути, чтобы сбалансировать знания китайского и русского языков. Но Инна очень томилась в интернате, лила слезы, когда ее увозили из дома, и мои педагогические эксперименты пришлось ограничить домашними уроками.

Как показала жизнь, решение, принятое мной и Ли Лисанем, было правильным: девочки в совершенстве овладели и русским, и китайским языками. Русский язык стал нашей «фамильной драгоценностью», которую я постаралась передать и детям, и внукам. А теперь еще и правнуку.

Глава 4 Моя работа

Университет или спецшкола?

Когда я приехала в Пекин, многие «ответственные жены» мне говорили:

– Зачем вам работать? Лучше заведите себе ребенка, родите сына. Два ребенка – ведь это мало!

Эти женщины и впрямь главным образом занимались тем, что рожали детей, числясь личными секретарями или врачами при своих мужьях. Но меня такой образ жизни не устраивал. Мне думалось, что женщина должна иметь самостоятельную ценность, а не становиться придатком своего мужа. И, кроме того, муж был старше меня на четырнадцать лет! «А что я буду делать без него, не имея собственной работы, собственного положения?» – мелькала иногда мысль.

Я решила продолжить работу, и правильно сделала. Позднее мне пришлось наблюдать, как резко менялись некоторые высокопоставленные дамы после смерти мужей. Они сразу старели, сдавали физически и морально, как будто уход мужа выбивал почву у них из-под ног. Был даже случай, когда одна женщина (мачеха Линь Ли) покончила с собой, потому что в поездке по стране ее поселили не в особняке, как при жизни мужа, а в гостиничном номере. Она сочла, что потеряла все и жизнь кончена.

Моя работа оказалась накрепко связанной с русским языком. Даже на отдыхе в Ароматных горах в 1949 году я проводила занятия с сотрудниками аппарата ЦК, изучавшими русский язык. Мы читали вместе «Кавалера Золотой Звезды» Бабаевского – книгу, теперь совершенно забытую, а тогда прогремевшую благодаря Сталинской премии.

С конца 1949 года я пошла работать в Пекинскую спецшколу русского языка при ЦК КПК, директором которой был Ши Чжэ (Карский), а его заместителем – Чжан Сичоу (Гуйский).

Карский провел много лет в СССР, но тогда мы с ним не были знакомы. Он прекрасно владел русским языком. В 1938 году Ван Мин и Кан Шэн, вылетая в Яньань, взяли его с собой. Там он вошел в доверие к Мао Цзэдуну и стал его личным переводчиком, посредником в общении с Коминтерном и советскими руководителями. Отправляясь с визитом в Советский Союз в конце 1949 года, Мао пожелал, чтобы Карский непременно сопровождал его и переводил переговоры со Сталиным. Это был пик карьеры Ши Чжэ. В начале 50-х годов он жил прямо в Чжуннаньхае, под боком у Мао Цзэдуна. Когда из Москвы приехали его старшие дети (у Карского в России была русская жена), то их поселили там же. Организовали ознакомительную поездку по стране, в которой их сопровождал молодой студент, подопечный Чжоу Эньлая – будущий премьер КНР Ли Пэн.

Помимо должности директора спецшколы, которая была для него второстепенной – текущие дела решал его заместитель Гуйский, – Карский работал заведующим бюро переводов при ЦК КПК, к которому в то время относилась и спецшкола. Чуть позднее эти две структуры разделились: Чжан Сичоу стал директором спецшколы, а Ши Чжэ еще некоторое время руководил бюро переводов, которое занималось переводами произведений Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина на китайский язык и переводом важнейших документов КПК на русский. Структура эта сохранилась по сей день. Карский же довольно скоро попал в немилость и еще за несколько лет до «культурной революции» оказался в тюрьме. Вот уж действительно: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь».

Спецшкола, занимавшая старые храмовые постройки у западной стены города, представляла собой закрытое учебное заведение, готовившее переводчиков для аппарата ЦК и для армии. Курсанты школы носили желтоватую полувоенную форму и жили по правилам армейского общежития: вставали по побудке, ходили строем в столовую в бюро переводов ЦК, расположенное неподалеку. Коллективизм был общим стилем жизни.