Из тупика

– Это хорошо, – похвалил его Самокин. – Только дам совет не женись ты никогда на дуре. Лучше пусть старше тебя, пусть урода косая, – только бы умная. А с дурой – наплачешься…

В этот момент Женька заметил женщину. Она была в тужурке чекиста, а под локтем держала остроконечную буденовку. В руке, поднятой над столиками, она несла стакан с чаем. И растерянно озиралась, выискивая свободное место. Это была… княгиня Вадбольская! Вальронд спокойно (он умел быть спокойным) сказал:

– Погляди, Самокин, какая красивая женщина… правда? Кстати, ты не знаешь ли – дура она или не дура?

– Дашу Коноплицкую дурой не назовешь, – ответил Самокин.

– Кто, кто это? – удивился Вальронд.

– Даша Коноплицкая, наш работник… Она оставалась тут при англичанах, и через нее мы знали все, что делается в стане врага… Хочешь, познакомлю? – спросил Самокин.

Женька Вальронд придержал частое дыхание.

– Ну что ж, – сказал, – давай…

– Даша! – позвал Самокин. – Иди сюда, Даша!

Рядом с Вальрондом опустилась рука, поставив на стол чайный стакан. Командир дивизиона поднял голову и встал. Даша сразу вспомнила его:

– Мы уже знакомы… княгиня Вадбольская.

Вальронд отчетливо приударил каблуками:

– В таком случае – граф Калиостро, принц Сен-Жерменский… Прошу, ваше сиятельство! – И пододвинул женщине табуретку.

– А вы оба… красивые, – сказал Самокин. – Да вроде бы и не дураки. Ну, ладно, ребята. Я пойду. Побеседуйте…

Они остались одни. Долго молчали.

– А вы все там же? – спросил Вальронд. – В слободе?

– Да. Привыкла… хозяева оказались хорошими. А знаете, – неожиданно призналась Даша, – ведь я стала тогда княгиней совсем нечаянно. С вашей легкой руки! Вы случайно обмолвились на вокзале в Вологде, оказывали мне всю дорогу такое внимание… Вы шутили, я понимаю. Но ваша шутка подсказала мне все дальнейшее. И я, кажется, удачно развила ваш случайный экспромт.

– А вы, – подхватил Вальронд, – тогда помогли мне с отметкой командировки у адмирала Виккорста. Вы помните, Даша, как все попадали в обморок при виде вас в штабе? А я только успевал складывать в штабеля трупы влюбленных в вас!

– А когда вы сидели на Гороховой, два, – продолжила Даша, – в здании ВЧК, и писали отчет, я его уже тогда читала. В одном поезде с вами (вы не знали этого) я выехала из Петрограда и всю дорогу мучилась… Как? И вдруг – вы: с вами под руку я вошла в Архангельск, как с паспортом. Наша встреча была случайной…

– Сегодня – тоже, – сказал ей Вальронд. – Завтра мы встретимся опять случайно. И я желаю, чтобы каждый день мы встречались с вами… случайно!

Вальронд уже не отпускал Дашу от себя, и женщина все поняла превосходно. Она была постарше Вальронда, опытнее его в жизни, она многое умела читать по глазам. А в глазах моряка плакали тоска, смятение. Женька готов был разодрать себя на сто кусков – только бы она никуда теперь не делась…

– Куда? – спросила его Даша на улице.

– У меня, – похвастал Вальронд, – полтора миллиона в кармане.

– О!

– И если я не истрачу их сегодня – я не успокоюсь.

– Ты всегда так делаешь, командир?

– Неуклонно. Деньги у меня существуют только один день. Иногда, честно признаюсь, мне даже не хватает их до вечера.

Даша сказала:

– Представь! У меня точно такое же положение… Только то, что я мать, у меня на руках ребенок, это еще немного меня сдерживает. Я готова пустить по ветру все деньги. И мне всегда что-нибудь нравится… Так хочется купить! И… нету денег.

– А я совсем не спросил… как ваша дочь? Твоя дочь?

– Ничего. Спасибо. Понемножку занимается домашним разбоем. Уходя на работу, я закрываю, ее. – Даша показала Вальронду ключ. – И никогда не знаю, что меня ждет дома, Евгений.

Это «Евгений» прозвучало так неожиданно, что Женька Вальронд даже отшатнулся.

– Но меня так никто не зовет – Евгением, я – Женька… Самый чистокровный и неподдельный Женька! Бывший мичман и командир носового плутонга крейсера первого ранга «Аскольд»… Где-то он, бедняга, сейчас?

– Крейсер? – спросила Даша.

– Да, – загрустил Вальронд. – Наверное, стоит в доках Девонпорта. И, в лучшем случае, англичане режут его на куски автогеном. Он был очень старенький, этот крейсер! Такой старенький, что когда мы давали на нем фуль-спит, то на корме пулями вылетали заклепки… Боже, как давно все это было!

Кинематограф был еще закрыт, и они направились к цирку-шапито, недавно раскинутому на набережной. Заплатив сто тысяч, Вальронд приобрел места в первом ряду. Он любил цирк, и Даша, как выяснилось, любила тоже.

Два старых льва, подгоняемые стуком бича, лениво вышли на арену. Один лев пережил в Архангельске интервенцию, бока у него ввалились, грива свалялась, – много было переживаний у льва. Своего дрессировщика звери слушались очень плохо и больше зевали, словно не выспались. Один из них уселся на барьер тощим задом, и хвост его просунулся между прутьев решетки. Как раз возле колен Даши, на что Вальронд заметил:

– А что? Совсем неплохая кисточка для бритья… В полумраке шапито блеснули озорные женские глаза.

– Наверное, она очень мягкая, – шепнула Даша. – Приятно провести по лицу этой кисточкой… Что вы делаете? – вскрикнула.