Из зарубежной пушкинианы

Если следовать совету моего учителя и, оставив предрассудки, сравнить Пушкина и Гейне, мы найдем много, говоря словами Пушкина, «странных сближений».

Начнем с того, что они почти ровесники. Пушкин моложе Гейне менее чем на полтора года. Заочно они были знакомы. В 1835 году Пушкин в письме шведско-норвежскому посланнику Густаву Нордину благодарит его за «любезную контрабанду» — присылку четырех томов собрания сочинений Гейне, изданных по-французски в Париже в 1834–1835 годах. Эти книги, запрещенные в России, передал Пушкину граф Фикельмон.

О том, что и Гейне знал Пушкина, стало известно совсем недавно. В Институте Генриха Гейне в Дюссельдорфе в его архиве нашли листок. Гейне, живший в Париже, в числе других книг заказал из Гамбурга по каталогу Вильгельма Жовьена повести Пушкина (во французском переводе). Каталог был издан в 1848 году. Стало быть, Гейне мог читать Пушкина между 1848-м и 1856-м годами. Я видел этот листок. За номером 9094 рукой Гейне написан заказ: «Novellen von Puschkin».

Гейне, редактировавшего с Марксом «Рейнскую газету», советское литературоведение объявило революционером, республиканцем и воинствующим атеистом. На самом же деле зрелый Гейне осуждал революцию и предупреждал об опасности новых Робеспьеров. Он — ярый противник республики. Еще в 1831 году Гейне назвал себя «роялистом по врожденной склонности». Гейне был аристократом свободного творческого духа. И это было главной чертой его общественного облика. Таким же был и Пушкин, хотя, в отличие от Гейне, он был еще и аристократом по рождению. И Пушкина еще недавно (в тридцатые годы) считали атеистом и чуть ли не декабристом. Да, «Гавриилиада» была данью мятежной юности. Но в «Из Пиндемонти» — весь Пушкин.

…Зависеть от царя, зависеть от народа —
Не все ли нам равно? Бог с ними.
                       Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
— Вот счастье! Вот права…

Об этом же говорит и Гейне в «Romanzero». В 1848 году больной поэт в последний раз пришел в Лувр, чтобы взглянуть на Венеру Милосскую. Он плакал от счастья у ее ног, и ему казалось, что Венера говорит ему: «Неужели ты не видишь, что у меня нет рук, и я помочь тебе не могу?» А Пушкин утешался мадонной Перуджино. Он писал Н. Н. Гончаровой 30 июля 1830 года; «Я утешаюсь тем, что часами простаиваю перед белокурой мадонной, похожей на Вас, как две капли воды». Оба страстно любили родину и испытывали острое чувство ностальгии. Но у Пушкина это чувство носило латентный характер и имело оттенок горечи. В первой главе «Евгения Онегина» он лишь предчувствует разлуку с Россией, мечтает о разлуке и, мечтая, вздыхает о России. Когда-то Цявловский, опасаясь нашей очень «чуткой цензуры», назвал это «тоской по чужбине у Пушкина». Не по чужбине тосковал Пушкин — по свободе.

Придет ли час моей свободы?
Пора, пора! — взываю к ней;
Брожу над морем, жду погоды,
Маню ветрила кораблей.
Под ризой бурь, с волнами споря,
По вольному распутью моря
Когда ж начну я вольный бег?
Пора покинуть скучный брег
Мне неприязненной стихии
И средь полуденных зыбей,
Под небом Африки моей,
Вздыхать о сумрачной России…

Еще только приехав в Париж в мае 1831 года, Гейне испытывает те же чувства радости и ностальгии. Он пишет: «Если Вас спросят, как я здесь себя чувствую, ответьте: как рыба в воде. Добавьте, что если в море одна рыба спросит другую о самочувствии, то эта другая рыба ответит: как у Гейне в Париже». Но уже через два года Гейне пишет в Париже знаменитое стихотворение «Когда-то у меня была прекрасная родина». У нас оно известно в чудесном по форме, но неточном переводе Алексея Плещеева. Вот некое более точное приближение к подлиннику:

И у меня был край родной.
Прекрасен он.
Там дуб склонялся надо мной,
Но то был сон.
Немецкая ласкала речь.
Волшебный звон
В простых словах: «Тебя люблю!»
Но то был сон.

Сергей Васильевич Рахманинов, написал на эти стихи романс «Сон», в котором тоска Гейне по родине нашла яркое музыкальное воплощение.