Избавление

Странно. Ее кожа пылала, а подошвам ног по-прежнему было холодно.

— В тебе, — донесся голос матери. — Но он рядом.

— Кто? — не поняла Гледа.

— Тот, кто тебе поможет…

* * *

— Спишь на ходу? — спросил Ян.

Гледа открыла глаза, привычно схватилась за живот. Дорога бежала вдоль узкой речушки по лугам и перелескам, поля среди которых попадались лишь изредка, точно так же, как и немногочисленные хутора — всегда в отдалении и всегда за высокой оградой. Белые шапки Молочных гор остались за спиной и отдалялись с каждым часом, но они же высились слева и справа. Их осталось семеро. Ян держался рядом. Ло Фенг и Дикта — так теперь все называли выжившую из сестриц — впереди. Гледа оглянулась. Сразу за ее спиной правил конем Скур, замыкали отряд Мортек и Ашман. Мортек, который все больше напоминал не Унга, а самого себя, тоже дремал на ходу, а Ашман как обычно не сводил взгляда с Гледы. Она кивнула энсу и посмотрела на Яна:

— Скоро Скум?

— А ты не чувствуешь? — спросил Ян.

— Что я должна чувствовать? — не поняла Гледа.

— Запах, — зажмурился Ян. — Пахнет морем. Прелыми водорослями. Рыбой. Солью. Мокрыми скалами. Свежестью.

Гледа втянула ноздрями воздух. Ничего этого она не чувствовала. Скорее пахло лугом, пылью и знойным летом. Ну точно как под Альбиусом, если ранним летним утром выйти за городские ворота и отправиться куда-нибудь, да хоть к Дозорной башне, возле которой обычно маялся стражник Стайн.

— Завтра с утра будем в Скуме, — сказал Ян.

— А если не вставать на привал? — спросила Гледа.

— Тогда ночью, но наши лошади с тобой не согласятся, — улыбнулся Ян.

Гледа снова оглянулась. Скур уже не наколдовывал ничего, но еще на второй день после Сосэта сказал, что, кажется, какая-то сила развернула чудовищ, что напали на их отряд в этом городе, и теперь всем этим даже редким полям и хуторам не поздоровится. Но мчаться к Скуму без отдыха было невозможно. Да и что в этом Скуме? А если мать Филии не успеет прибыть туда? И сможет ли она оградить отряд от этих чудовищ?

— Почему тут так мало людей? — спросила Гледа. — Третий день в пути после Сосэта, и ни одной деревни вдоль дороги. Только из-за паллийцев?

— По многим причинам, — задумался Ян. — Конечно, и паллийцы тоже не оставляют в покое этот край, но, наверное, главное все же в разломе. Он вон за этими горами, что по левую руку. Уже семь сотен лет отравляет Терминум. До него больше ста пятидесяти лиг, но если северный ветер перехлестывает через перевалы, то уж мочи в воде сушеный мох и дыши через него. Иначе кашель, а то и смерть. Это мало кому нравится. Но такое случается редко и обычно зимой.

— А как же… горняки? — спросила Гледа. — Они же что-то добывают в разломе?

— Поблизости, — согласился Ян. — Горняки — по-разному. Кто-то привыкает, кто-то так и таскает за собой мох или паклю. А кто-то трудится здесь из-за великой нужды. А деревни будут. По берегу моря их полно. Правда, что мы будем делать, если никого не обнаружим у Скума, я даже не знаю.

— Мы можем повернуть к югу и по берегу выйти к Райдонскому монастырю? — спросила Гледа.

— Добавим дня три пути, — прищурился Ян. — Нужный поворот на короткую дорогу мы уже миновали. Впрочем, я уже говорил об этом. А так-то — да. От Скума до Экина по берегу около сотни лиг. Дня три потребуется, дорога не слишком хороша. А там уж прощай море и почти точно на юг с полсотни лиг. И вот тебе Райдонский монастырь. Всей дороги осталось дней на пять — на шесть. Ты как сама-то? Продержишься?

Гледа промолчала. На последней стоянке Скур сказал, что ее срок перевалил за семь месяцев, и она уже могла бы родить ребенка, пусть и недоношенного. Живот был большим, Гледа придерживала его обеими руками, сжимая в одной из них и уздцы лошади. Во рту она постоянно чувствовала вкус крови и испытывала боль в груди и спине. Едва ли не каждый час она придерживала коня, выбиралась из седла и отправлялась в ближайшие заросли по нужде. И всякий раз свою лошадь разворачивала Дикта, спешивалась и шла следом.

— Скоро, — говорила воительница сухо.

— Что там делают с такими, как я? — спрашивала Гледа.

— Где? — равнодушно смотрела на нее Дикта.

— В Райдонском монастыре.

— Там таких как ты, еще не было, — сухо произносила Дикта и возвращалась к своей лошади. А у лошади Гледы ее уже ждал Ян. Помогал забраться в седло и с досадой качал головой, говоря о том, что не так он представлял себе появление на свет наследника или наследницы дома Вичти.

— Это не кровь дома Вичти, — пыталась объяснить глупость его предположений Гледа.

— Твоя кровь, значит, и кровь дома Вичти, — не соглашался Ян. — Не знаю насчет отца, а насчет матери нет никаких сомнений.

— Да нет же! — раздражалась Гледа. — Это мерзость, которая выбрала меня как сосуд!

— Мерзость или нет, мы еще увидим, — бормотал Ян. — А что касается сосуда, я бы не торопился. Конечно, можно назвать мерзостью все, что угодно. Но только не женское лоно. Этот сосуд освящен самим творцом всего сущего, и никто это отменить не в состоянии. А уж что там родится, мы еще увидим. Всякая мать накладывает отпечаток на своего ребенка.