Избавление

— Она мне приснилась, — прошептал Ло Фенг. — Прошлой ночью. Приснилась как мать основательница нашего ордена. Но потом… я понял, что стою возле огромной плиты, которую пересекают три трещины. Одна через шею, другая через живот. Третья — через колено левой ноги.

— Как ты мог это увидеть? — пораженно прошептала Дикта.

— Не знаю, — процедил сквозь стиснутые зубы Ло Фенг. — Но я увидел. Во сне. И эта… каменная Амма говорила со мной. Она сказала, что когда все разрешится, нам нужно будет бежать.

— Бежать? — не поняла Гледа.

— Да, — кивнул Ло Фенг. — Бежать, спасаться или спасать кого-то или что-то. Я не понял. Думаю, все станет ясно на месте. Это все, что я услышал. А потом, прежде чем проснулся, увидел страшное.

Эйконец замолчал, как будто собирался с силами.

— Разве может быть что-то страшнее того, что мы увидели в Одалском монастыре? — спросил Скур. — Или в Сосэте?

— Может, — произнес Ло Фенг. — Я увидел чудовищ — ужасных животных, бестий, которых Терминум не видел со времен битвы у трех менгиров. Я увидел тварей, что парили в воздухе и выбирались из земли. Я увидел мертвых, что вставали, чтобы разорвать на части живых. Я увидел кровь, которая заливала землю и окрашивала воду в реках. И я увидел пламя, которое сжигало все.

— А если это просто кошмар? — нахмурился Мортек. — Мало ли… Мне тоже всякое снится.

— Если это просто кошмар, я буду очень рад, — кивнул Ло Фенг. — Давайте спать. Первым будет держать дозор Ашман.

Гледа посмотрела на Яна. Он сидел неподвижно, и капли пота стекали с его бледного лба.

* * *

Гледа не могла уснуть долго. Так долго, что энс, что прохаживался в темноте вокруг спящих, не удержался, подошел и присел напротив. Посмотрел на живот Гледы и прошептал на храмовом языке:

— Как… она?

— Успокоилась, — ответила Гледа. — Успокоилась после Сосэта. Думаю, ждет чего-то.

— Хорошо, — кивнул Ашман и снова посмотрел на лицо Гледы.

— Почему ты все время смотришь на меня, — спросила она.

— Ты говорила, что тебе потребуется моя помощь, — пожал плечами Ашман. — Я стараюсь не пропустить этого момента.

— Еще не время, — сказала Гледа.

— Значит, я буду смотреть, — ответил Ашман и добавил. — Я никогда не видел такой красоты, как у тебя.

— Понятное дело, — усмехнулась Гледа. — Там ведь, в твоем мире, все были в масках?

— Нет, — замотал головой Ашман. — В белых или черных масках были только воины. Обычные люди не носили масок. Они умирали с открытыми лицами.

— Умирали? — спросила Гледа.

— Их убивали, — понизил голос Ашман. — Убивали белые маски. Сначала тех, кто превращался в зверей. Потом тех, кто мог превратиться в зверей. Или тех, кто укрывал тех, кто мог превратиться в зверей. А потом уже всех подряд. Убивали и выливали их кровь на грани менгиров. А иногда убивали и просто так. Ради забавы. Или под воздействием безумия.

— Это страшно, — сказала Гледа.

— Здесь страшнее, — заметил Ашман.

— Чем же? — спросила Гледа.

— Не могу объяснить, — прошептал Ашман. — Там как будто мир погибал. А здесь… словно бьет ядовитый источник, который может отравить все вокруг. Сгубить всех.

— Значит, гибель этого мира была бы благом? — засмеялась Гледа.

— Может быть, — кивнул Ашман. — Ты должна знать. Я не могу оторвать от тебя глаз, потому что упиваюсь твоей красотой. И я все готов сделать для тебя. Даже убить себя. Но если бы я знал, что можно остановить то, что сгубило мой мир, смертью того, что ты несешь в животе, я бы проткнул его тебе, не задумываясь. А потом умер бы сам. Мое сердце бы разорвалось.

— Кажется, тут мы с тобой схожи, — прошептала в ответ Гледа. — Но есть еще одно. Я клетка. Ловушка. Сосуд. Убив меня, сломаешь клетку. Убив дитя в моей плоти, освободишь его. И все продолжится.

— А если ты его родишь, это не будет освобождением? — спросил Ашман.

— Я пока не знаю, — призналась Гледа. — Но рассчитываю на мудрость тех, с кем должна буду встретиться. Они мне подскажут, что делать.

— Но откуда ты знаешь? — прищурился Ашман.

— О том, что моя гибель не остановит этого? — переспросила Гледа. — Я это чувствую. И говорю об этом с… Ласточкой.

— Ласточка… — пробормотал Ашман. — Какое имя для смерти… Скажи, Гледа. Я мог бы быть с тобой счастлив?

— Я не знаю, — призналась Гледа. — Не знаю ничего про тебя, не знаю ничего про счастье. Надо пробовать. Я позову тебя, когда буду готова. Но не сегодня.

* * *

Утром отряд тронулся с места, а через три часа, ближе к полудню, впереди показались холмы и венчающие их скалы. Уж точно морской ветер дунул в лицо и даже как будто послышался гул далекого прибоя.

— За этими холмами Скум! — засмеялся Ян. — Мы увидим море, поднявшись на них. Здесь долина вздыбливается и обрывается к морю уступами известняка, на которым налеплены дома рыбаков. А единственная черная среди серых и коричневых скал, что торчат из воды у берега, и есть морской менгир. Но эта деревня известна еще и бухтой, в которую могут зайти корабли, и где скал нет вовсе. А где бухта и море, там паллийцы. Так что не удивляйтесь, что все в этой деревне и спят, и едят с оружием.