Избранник вечности

«Нам предстоит пересечь реки Ферат (Евфрат), что с языка персов означает «Плавный поток», и Хиддекель (Тигр) — «Быстрый, как стрела». Обе реки начинаются в горах Армении, в долине соединяются каналами, вырытыми крестьянами, чтобы осушать болота и орошать поля. Если этого не делать, поля превратятся в бесплодную пустыню, поскольку солнце иссушает землю до твёрдости камня, их присыпают пески из близлежащих пустынь во время сильных ветров. Периодически в реки во время приливов из Персидского залива заходит морская вода. Они делают пригодную к питью и для полива воду горько-соленой, застойной, отчего в воздухе появляются нездоровые запахи…»

Без смертей не обошлось. Опытным воинам удавалось сохранять жизнестойкость, а несколько новичков, обессиленных испытаниями, останавливались, чтобы набраться сил и догнать товарищей. Сразу засыпали, чтобы не проснуться. Многие получили ожоги от прямых солнечных лучей, падали от тепловых ударов. Некоторые впадали в безрассудство и уходили, в надежде найти в стороне успокоение. Их больше не видели…

Первой из знатных пленников заболела жена Дария тридцатилетняя Статира. Царица-мать Сисигамбис кричала, взывала о помощи, но лекари из персов и греков не смогли помочь. В по-следнии момент она велела евнуху Тириоту позвать македонского царя, но он отсутствовал и застал жену Дария мёртвой. Сочувствуя Сисигамбис, Александр приобнял её, как родную мать и произнёс с искренностью:

— Царица, я разделяю твоё горе. Я испытываю боль от утраты Статиры.

Сисигамбис неожиданно отпрянула от него и вскрикнула:

— Не верю!

Прикрыв своё лицо руками, произнесла вперемешку с рыданиями:

— Ты хочешь убить моего сына, а мне говоришь, что оплакиваешь смерть его жены!

Раздосадованный, Александр ничего не сказал; вышел из шатра и по пути отдал приказ Пармениону:

— Устрой похороны, достойные царицы.

— Это как?

— По персидским обычаям!

Птолемей поспешил на выручку Пармениону:

— У персов не принято хоронить покойников. По их верованию, этим оскверняется земля, родительница-мать. И сжигать трупы нельзя, как делают эллины. Персы поклоняются огню, а пепел оскверняет воздух.

— Тогда как поступить с покойной?

— Персы помещают умерших в каменных башнях; чем выше башня, тем ближе к богам. Почётнее всего, когда хоронят на вершинах гор. Вот почему для царей персы возводят усыпальницы в горах. Внутри башни сооружается колодец. Покойника полностью обнажают и так оставляют на верхней площадке, чтобы птицы клевали тело. Проходит время, появляются родственники, собирают кости и сбрасывают их в колодец. На этом всё заканчивается.

Александр зло сплюнул.

— Всё, как у варваров!

Армия македонского царя подошла к Халпе (Алеппо); в его окрестностях издавна добывали медь — «халп», что дало имя городу. На одном из восьми холмов, окружающих Халпе, соорудили Башню молчания, где упокоилась жена царя персов Дария. Отдавая дань традиции, Александр отказался принимать пищу; не пил вино и воду, как делали персы, чем снова озаботил свое

окружение.

На следующий день Сисигамбис поручила евнуху Тириоту скрытно покинуть лагерь и пробраться к Дарию, чтобы известить о смерти любимой жены.

— О, горе мне! — возопил царь персов, стонал и бил себя кулаками по голове. — Мало того, что дорогая жена оказалась в плену у врага! Она ещё упокоилась в жалком положении и не получила последних почестей, на что могла рассчитывать!

Тириот бросился к ногам повелителя, поспешно целуя его драгоценные туфли.

— Клянусь, о светоч глаз моих, македонский царь достоин добрых слов хотя бы за то, что его уважение к персидским женщинам оказалось равно его храбрости перед лицом персидских мужчин.

— Не верю! — вскричал Дарий.

— Мой повелитель! Великий царь! Клянусь всеми богами, что Александр не лишал царицу ни одного из преимуществ её положения, кроме света присутствия своего супруга.

Увидев изумление на лице Дария, поспешил добавить:

— Наша любимая царица Статира похоронена по персидским обычаям с уважением, какого достойна! Когда она завершила жизненный путь, предопределённый богами, македонский царь пролил реки слёз, соболезновал тебе и твоей матери и присутствовал во время исполнения погребального обряда. Верь мне, царица Сисигамбис свидетельница слов моих.

Дарий с подозрением спросил:

— Ты заверяешь меня, что Македонянин обращался со Статирой по-доброму. Но она жена его врага! Не могу поверить, что делал он это бескорыстно, а не для моего бесчестия!

Дарий схватил евнуха за халат и угрожающе крикнул:

— Сознайся, раб, что Александр принудил Статиру к сожительству с ним! Она жила с ним наложницей?

Тириот снова припал к ногам повелителя, торопливо целуя землю.

— Великий царь, клянусь богами, если бы так случилось, твоя жена не пережила бы срама, убила бы себя!

Дарий сразу остыл.

— Вот сейчас я поверил.

Он обвёл взглядом приближённых — сатрапов, военачальников и советников, и, возвысив голос, поднял руки к небу.

— Призываю в свидетели всех, кто видит и кто слышит меня!

Накрыл свою голову плащом, как делают все персы, когда обращаются к богам, и воскликнул: