Избранники духов

Актерский талант — лишь часть тех качеств, которыми должен обладать шаман. Мы уже знаем из предыдущих глав, что для шаманского дела нужны острая наблюдательность, глубокий ум, хорошая память, богатый практический опыт. „Шаман — не только жрец и врач, а также советник, прорицатель, представитель таинственных знаний и, особенно у чукчей и эскимосов, лучший сказочник, певец, баян. Поэтому шаманство… является… соединением религиозного культа, первобытной науки, медицины, музыки и поэзии”, — писал в 1936 г. В. В. Солярский. Это многообразие функций шамана В. Г. Богораз считал очень древним и видел в шаманстве „слитную первобытную форму”. Перечисляя качества, которые были нужны хорошему шаману, мы понимаем, как много зависело от одаренности, от личных качеств человека, ставшего шаманом. Если у духовенства классовых религий (например, христианства) функции служителя культа определялись его должностью, а не особыми способностями, то функции того или иного шамана прямо зависели от его личных данных. Он мог взяться только за то дело, которое было ему по плечу. Чем больше он умел, тем шире были его функции, тем выше авторитет и место в обществе. Как уже говорилось, наряду с шаманами „сильными”, которых природа наделила разносторонними дарованиями, у всех народов были и шаманы „слабые”, не поднявшиеся до заметных профессиональных высот, нечто вроде полушаманов. В. И. Анучин, кажется, первым заметил, что далеко не каждый человек, начавший шаманить, становился настоящим шаманом. Немало шаманов-новичков сами объявляли, что не способны на служение по высшему разряду, и всю жизнь оставались в начинающих. И так как в шаманстве на „продвижение вверх” мог рассчитывать только действительно годный к этой профессии человек, мы можем полагать, что во все времена были как „сильные”, так и „слабые” шаманы, и не вполне шаманы, псевдошаманы — лица, которым было доступно исполнение лишь отдельных ритуальных действий, входящих в обычную практику шамана.

Здоров ли шаман?

Во время камлания шаман общался с духа ми в состоянии экстаза. Особый помощник поддерживал это состояние, подпевай или аккомпанируя на бубне. На снимке: нганасанский шаман со своим помощником, 1978 г.

Помимо разнообразных способностей занятие шаманством требовало и крепкого здоровья. Эскимосы признавали шаманами лишь здоровых людей. Ненецкому шаману полагалось иметь крепкое телосложение. И у саамов в древние времена шаманом мог быть лишь человек в расцвете физических и умственных сил. Мужчина старше 50 лет, в особенности потерявший свои зубы, не мог быть служителем духов.

Но жизнь шамана сопряжена с состоянием, которое несвойственно здоровому человеку. Наблюдателей поражало в шаманах одно и то же: бессвязные выкрики и движения, пена у рта, вытаращенные безумные глаза и полная потеря сознания в один из самых ответственных моментов ритуала. В XIX в. всему этому обычно давалось простое и понятное объяснение: шаманы — ловкие обманщики и плуты; они притворяются одержимыми „бесами”, чтобы обирать своих доверчивых соплеменников. В начале нашего века возобладало другое мнение: шаманы — люди с расстроенной психикой, нервнобольные. У В. М. Михайловского (1892 г.) оно высказано еще очень глухо, но Н. Н. Харузий в 1905 г. уже предлагал „признать, что настоящие шаманы… прежде всего нервнобольные субъекты, у которых нервозность развита в известном направлении”. В. Г. Богораз утверждал, что среди знакомых ему шаманов „многие были почти истеричны, а некоторые буквально полусумасшедшие”. „Шаманство, — отмечал он в 1910 г., — это форма религии, созданная подбором людей наиболее нервно неустойчивых”. „Культ сумасшествия в урало-алтайском шаманизме” — так назвал свою книгу, вышедшую в 1929 г., Г. В. Ксенофонтов. Д. К. Зеленин писал в 1935 г., что здоровый человек и не мог стать шаманом: только нервнобольной человек, в которого постоянно „вселяются духи”, мог без опасений за собственное здоровье лечить людей, заболевших от „вселения духа”. „Шаман… это нервнобольной человек, которому навязана коллективом рода своеобразная медицинская функция — воспринимать в себя из больных людей данного коллектива демонов болезни”, — писал он. Подобные взгляды господствовали и в западноевропейской науке. Датский исследователь О. Ольмаркс, например, связывал шаманство с суровым арктическим климатом, будто бы вызывавшим нервные аномалии, на почве которых развилось шаманство.

Лучшее по краткости и ясности обоснование взгляда на шамана как на нервнобольного человека мы находим у С. А. Токарева: „Все наблюдатели в один голос сообщают, что шаман — это прежде всего нервный, истерический человек, склонный к припадкам, иногда эпилептик… Самое камлание шамана имеет большое сходство с истерическим припадком”[19].