Избранное

Заяц смотрел прямо перед собой, точно оглушенный, поднял было руку — хотел, видно, что-то сказать или закричать, но ни сказать, ни закричать не смог, а только икнул. В тот же миг нижняя губа его треснула как раз посередине и стала точь-в-точь похожа на заячью губу.

С тех пор и пошло его прозвище — Заяц.

Перевод Н. Глен.

ЦИРКУЛЯРКА

Не так давно очень меня заинтриговало одно газетное сообщение. Государственные органы предупреждали жителей города, чтобы, прибегая к услугам частных мастеров, смотрели в оба, потому что зарегистрировано множество случаев недобросовестности, когда совершенно неквалифицированные люди выдают себя за специалистов по стиральным машинам, телевизорам, отопительным печам, бойлерам и английским замкам. После этого я несколько дней подряд прилежно следил за газетами, рассчитывая прочитать новое сообщение о мастерах-самозванцах, однако ничего такого опубликовано не было, если не считать коротенького сообщения милиции о том, что пойман опасный уголовный преступник, спекулировавший машинами западных марок — «фольксвагенами», если не ошибаюсь. Я порасспрашивал знакомых, все — кто меньше, кто больше — жаловались, что их так или иначе надули: одному якобы сменили в приемнике регулятор громкости, а он все равно не работает, другому поставили новую телеантенну, а изображение стало после этого в сто раз хуже, третий жаловался, что маляры, подрядившиеся отремонтировать ему квартиру, взяли аванс, промыли стены, оставили ведро с белилами и исчезли — как в воду канули. Я обратил внимание на то, что эти мнимые специалисты по разным бытовым приборам — судя по рассказам моих знакомых и сообщению государственных органов, — как правило, приходит вдвоем. «Почему вдвоем? — спрашивал я себя. — Нет ли тут какой загадки?»

Втемяшилась мне в голову одна несуразная мысль, и, как ни старался я отогнать ее, все было тщетно. Дело в том, что в прошлом году вышла у меня история с двумя телевизионными мастерами, окончившаяся, прямо скажем, загадочно. Я и сейчас не могу сказать с точностью, каким образом эти мастера попали ко мне, кто они были — не те ли самые, от которых предостерегают нас государственные органы.

Возможно, несуразная моя мысль потускнела бы, отодвинулась или вовсе выветрилась из памяти, если бы однажды не заявились ко мне двое юношей в потертых спортивных куртках и красных фуражках. Они сказали, что учатся в политехническом, просили уделить им несколько минут и, если можно, дать автограф, надписать каждому «Кожаную дыню». Не знаю, известно ли читателю, что я когда-то написал книжку под таким названием. «Почему непременно „Кожаную дыню“?» — спросил я. «Да потому, что оба мы регбисты, играем в студенческой команде, — ответил один из посетителей, — а вы, наверно, знаете, мяч в регби не круглый, а как дыня». — «А вы читали мою „Дыню“?» — спросил я. «Нет, — ответил тот же юноша. — Мы только что ее купили и подумали, что она имеет отношение к регби. В регби ведь играют мячом, который по форме точь-в-точь дыня». — «Знаю, знаю», — сказал я и, надписав книжки, проводил их до дверей. Юноши поблагодарили, сдвинули фуражки набекрень и пошли по лестнице вниз.

Не успел я закрыть за ними дверь, как меня вдруг осенило: «Так ведь это они!» Я толкнул дверь, побежал по лестнице вниз, громко крича: «Ребята! Ребята!» Мне никто не ответил, только дверь скрипнула в парадном. Я выскочил на улицу, но студентов и след простыл.

Посреди улицы пыхала циркулярная пила: «Пых… пых… пых…» Возле нее было двое: один тянул ее спереди, другой подталкивал сзади. «Не видали тут двух студентов в красных фуражках?» — спросил я людей, кативших циркулярку. Оба отрицательно мотнули головой, а тот, что подталкивал пыхающую машину сзади, буркнул: «Вот уж кого не видали, того не видали».

Я вернулся домой, раздираемый противоречивыми мыслями. Раскрыл «Кожаную дыню», полистал, рассчитывая найти в ней более или менее вразумительный ответ. Впрочем, вот она, эта дыня, — я позволю себе приложить ее к делу, потому что убежден: она имеет прямое отношение к разыгравшимся впоследствии событиям.