Избранное

Глаза стали морем горючих слез, как я разлучился с моей отрадой.
При мысли о взгляде ее — луче — они раздробились, как в небе плеяды.

Укоры свои, невежда, оставь! Пусть я безумен, но как же мне быть?

Ведь эти кудри лишают ума — довольно на них единого взгляда.

Разлуки огонь сердце мне сжег, тело мое сгорело от бед —

Куда деваться несчастной душе, как утренний ветер повеет прохладой?

О зухроокая! Я — Муштари амбры волос, локонов — змей.

Если же я потеряю их, с тяжкой бедой не будет мне слада.

Злобный соперник! Ты сердце мое хотел клеветой от нее оторвать,

Но пусть даже в теле не будет души — будет лишь в милой моя услада.

Добрую славу Лейли храня, Меджнун не стал вонзать в себя меч,

Ибо толпа о безумье таком будет всегда посудачить рада.

Самое горькое слово ее сахаром будет тебе, Саккаки, —

Только б разлуки не было злой — этого невыносимого яда.

Уста ее спасают от тоски

Кто не раб твой, дорогая, — не достигнет высоты.
Счастье будет несчастливо, если госпожа — не ты!

Мне по сердцу стан твой стройный, а захид влюблен в тубу, —

Служат мерой человека, знаем мы, его мечты.

Нищего в лохмотьях видя, ты его не презирай:

Ты его души не знаешь небывалой чистоты.

О сковавшая кудрями тысячи рабов Лейли!

На меня гляди: Меджнуна стерты временем черты.

Ты наряд красы надела, он всегда тебе идет,

Ты султанша и шахиня прелести и красоты!

Милой стан — рождает стоны, кудри — гибель всем несут,

Очи душу убивают, не спасут ее щиты.

Взгляд лукавый проливает кровь бедняги Саккаки,

Но уста ее спасают от тоски и маеты.

Ты стройной сосною по саду прошла

Солнцем с луной светит твой лик, ты Муштари светлей.
Пери с ума от горя сошла при виде красы твоей.

Перед тобой месяц стоит — или в нем нет стыда?

Солнце востока, увидев твой лик, стало ночи мрачней.

Тополь с самшитом полны стыда, им не поднять головы —

Ты стройной сосною по саду прошла, их прямей и стройней.

Душу мою очи твои, кудри твои сожгли —

И от хайбарских гяуров ислам беды не видал страшней.

Пусть огорчает соперник меня, пусть проливает кровь —

Только б от милой бед не видать, их ведь снести тяжелей.

На сердце клеймо от черных волос и родинки черной ее, —

Как дерево уд, я горю, увидав мускус и амбру кудрей.

Еще ни одно желанье мое за всю не исполнилось жизнь,

Страдальца, подобного Саккаки, не сыщется средь людей.

Твои глаза Нарцисс прекрасный опьянили