Избранное

На следующий день, в воскресенье, порешили и с Янко Сабо. Габор Киш, возвращаясь с собрания, сам зашел к старому Сабо и сказал его крикливой жене, чтобы она прислала на ток младшего сына, Мишку; тот хоть и послабее, но не накуролесит, как Янко.

* * *

В начале второй недели, в самый разгар страды, наступила невыносимая жара. Несколько дней стояла ясная погода, не было даже ветерка, горизонт затянуло желтой дымкой, воздух казался раскаленным, ночи становились все более душными.

Потом подул ветер, но с юга, откуда-то из знойной Африки. Безжалостно кусали мухи даже в тени, и девушки, ложась спать под скирдой, поджимали ноги, пряча их под юбки, а лица прикрывали платками. Но все равно то одна, то другая, спросонья выпростав ногу, взвизгивала от укуса: «Ой, больно!»

Старики, птицы, насекомые, все живое ощущало приближение непогоды. Будет ли это гроза, буря или просто проливной дождь, но так не обойдется.

И не обошлось. В пятницу перед полуднем зной стал невыносимым. Тяжко приходилось тому, у кого пошаливало сердце, даже здоровяки с могучими легкими тяжело дышали, все чувствовали слабость и были раздражены. Девушки внезапно ссорились, мужчины все чаще поминали бога и черта, и лишь несколько человек, в том числе Габор Киш и Чири Боршош, еще как-то переносили удушливую жару. Маленьким, сухим и крепким телом Чири управляла твердая воля; выдубленный, словно ремень, он потел мало и, хотя не меньше других чувствовал приближение грозы, ожидал ее спокойно.

— Не беда, дождь нужен для кукурузы, пусть вода будет хоть по колено.

После обеда не произошло никаких перемен, только усилилась духота. Но к вечеру солнце потускнело, а на юго-западе небо начало быстро темнеть.

Люди только что принялись за очередной большой стог. Верхушку разобрали, добрались уже до середины, снопы летели в молотилку один за другим. Каждый знал: гроза неминуема, но это скорее радовало, чем тревожило. Дождь уже не повредит стог — лишь бы в него не ударила молния; есть и брезенты, одним из них можно укрыть машину, другим — хлеб, и тогда пусть себе идет живительный дождик!

Поэтому не стали делать никаких особых приготовлений. Дядя Михай только и сказал:

— Ночью быть грозе. Хорошо, если бы подводы подоспели до захода солнца, чтобы засветло выбраться на шоссе, а то как хлынет дождь, дорогу сразу развезет.

Габор Киш стоял наверху и подавал снопы в барабан. Чапо внизу увязывал мешки и помогал их взвешивать, это входило в обязанность отдыхающих барабанщиков.

Михай Шош подошел к скирде, где сейчас работала бригада Боршоша, и сказал:

— Лайош, разберите один конец, снопы скорее на молотилку, а что не успеете, покроем брезентом.

И люди Боршоша приступили к делу: они начали быстро разбирать стог, рвали перевясла, разнимали снопы, стараясь как можно меньше оставить под дождем.

Все с головой ушли в работу, одни мяли и утаптывали солому, другие выравнивали стог половы.

Дядя Михай, по своему обыкновению, погрузился в расчеты. Подводы уже прибыли, и его главной заботой было нагрузить и отправить их в путь. Он очень беспокоился, как бы возчики и грузчики не разворовали пшеницу. Этим молодцам доверять не приходится, они проведут самого бдительного кладовщика, тем более Михая Шоша, который всю жизнь хлопотал только вокруг собственного клочка земли.

В молотилку подавали с нижней части скирды сырые снопы, захлебываясь ими, машина жадно и безостановочно урчала. За этим шумом люди, увлеченные работой, и не заметили, как с юго-запада под частые, сливающиеся раскаты грома приближалась непогода, уже засылая свой авангард — бесформенные, быстро мчащиеся, стелющиеся по земле серые грозовые облака.

Вдруг наступила темнота. Она становилась все непрогляднее после каждой ослепительной вспышки молнии.

Опомнившись, люди с еще большим жаром налегли на работу. Подавальщики старались собрать все подчистую, укладчики соломы требовали веревку; старший у половы, ругаясь, звал на помощь девушек, чтобы помогли укрепить стог, барабанщик и его помощница, резавшая перевясла у снопов, пытались сгрести толстый, по щиколотку, слой зерна, накопившийся возле барабана. Михай Шош хлопотал вокруг грузившихся подвод и, беспокоясь, что они не успеют выехать на шоссе, послал на подмогу стогометов и укладчиков — по двое к каждой телеге.