Избранное

Молодой барин, однако, не хочет это терпеть. Он еще не знает всего или даже половины того, что тут происходит, ибо и сам Андраш Тёрёк, и ключник господин Гелеи не знают, но уже решил вытравить эту стародавнюю язву хозяйства Чатари. И он уже вытравил бы, если б старый барин то и дело не хватал его за руку: — Этого человека не тронь! Он большой вор, зато выращивает прекрасный скот. — О другом: — Вор и задира, зато прекрасный погонщик волов. — О третьем: — Хвастун и сквернослов, зато любит лошадей! — О четвертом: — И врун и вор, зато умеет хорошо нагружать повозку и прекрасно ставит стога! — О пятом: — И ненадежен и пьяница, пропил бы пуговицы со штанов самого господа бога, попадись ему в руки эти штаны, зато только он умеет объезжать молодых лошадей и водить их в поводу. — И так далее: малые достоинства уравновешивают не слишком великие грехи. — Чего ты хочешь? — говорит старый барин, когда на него накатывает «умный стих», — рыцари без страха и упрека не придут к тебе батраками на оплате натурой.

Так что молодой барин умолкает, ибо приучен к дисциплине; порядок для него — принцип, но про себя он думает: «Потом я все это устрою, пусть только хозяйствование перейдет в мои руки. Скорее уж увеличу плату батракам, но не потерплю этого глупого, вредного, досадного беспорядка».

Пока еще он не может хотя бы упорядочить плату батракам, потому что старый барин не позволяет: в этом он видит лишь рост расходов и не верит, что одновременно увеличатся доходы — прибыль почему-то всегда летит кошке под хвост. Они не могут дождаться многократного возмещения затрат и всегда стоят перед лицом крайней необходимости. Следовало бы взять крупную ссуду для капиталовложений, но старый барин страшится этого: они-то и унесли все прежнее его состояние.

Господин Эндре знает, что уже есть такие хозяйства, где с воровством успешно справляются. Батраку нужно больше платить, нужно обеспечить его лучшим жильем и питанием, чтобы он боялся увольнения, тогда его можно отучить воровать.

Однако старый барин считает такую логику наивной глупостью. К тому же, что скажут другие помещики, если Чатари так просто, по своей воле возьмет и повысит плату батракам! Вот почему он боится всецело препоручить хозяйство сыну. В руках сына все пойдет прахом еще до того, как его, старика, положат в гроб. Он чует, что у сына развито лишь «чувство порядка», «инстинкта приобретения» у него нет, а в его «инстинкт предприимчивости» он не верит. Его сын так же разбирается в хозяйственных делах, как командир артиллерийского дивизиона в фураже: не знает, отчего лошади бьют копытом землю, отчего грызут ясли, отчего тянуть пушки им не под силу. (Старый барин в свое время был гусарским офицером, отсюда и военные аналогии.)

Управляющего, ученого агронома у них нет: старый барин, когда был молодым, точно так же приехал домой с программой наведения порядка, как теперь его сын, и привык хозяйствовать самолично. А потом уже никакой управляющий или приказчик не мог с ним ужиться. Он управляет своей империей с помощью унтеров и уже страшно устал от этого. Однако уступать сыну ничего не уступает.

А заботы обо всем валятся на Андраша Тёрёка, ведь это он должен объединять две воли в одном распоряжении. Вот посмотрите-ка, нынче по капризу господа бога (раз так, другой этак) большой урожай зерновых. Вместо обычных пятнадцати — двадцати копен на хольд надо увезти с поля по тридцати — сорока копен и даже больше. Но для этого мало хомутов, плохи повозки, ломаются колеса, недостаточно поденщиков с вилами (все работоспособные жнут издольно), возчики заняты доставкой зерна на железнодорожную станцию, так как в зерновом амбаре не хватает места. Амбар и мал, и не приспособлен для хранения большого количества зерна. Это гнездилище крыс, много зерна уходит в подпол, крыша во многих местах течет. Если засыпать в него зерно, через две-три недели в груде пшеницы образуются слипшиеся волосатые комья проросших зерен… А ведь нужно, чтобы зерно оставалось в цене!

— Андраш, наймем возчиков! Нам бы заскирдовать пшеницу, тогда сможем спать спокойней. Только поосторожней с огнем! Наймите сторожей!

Возчиков наняли. У них заморенные клячи в перевязанных веревками хомутах, повозки с разболтанными колесами, с кривыми расхлюстанными боковинами. Хромые возчики (морально-то уж во всяком случае) с хромыми лошадями, ибо кто станет заниматься извозом для Чатари? Только тот, кому самому нечего возить с поля даже в это щедрое лето, да и среди таких только тот, кому больше некуда податься.