Избранное

— А известно ли тебе, Николай Егорыч, что в твоих лесах делается? — строго спросил Лещов.

Буров, успевший обуться и надеть жилет, растерянно посмотрел на урядника, по-хозяйски расположившегося за столом. Уж не о вырубленных ли по сговору с управляющим одного богатого помещика, но без ведома владельца, десятинах бора, смежного с его сечами, дознался пронырливый Лещов и теперь хочет сорвать куш? Или пронюхал о проделках с поставляемыми на чугунку дровами? Там пахло прямым мошенничеством и обманом казны: каждая сажень дров приходовалась в двух местах разом. Такие там конторщики и начальники станции ловкие ребята! Не то проведал этот сыщик с бабьей рожей и собачьим чутьем о неприглядных сделках в банке — Буров получал ссуды под делянки, где давно торчали одни пеньки… Словом, при виде нагрянувшей полиции было о чем, пахнувшем судом и тюрьмой, вспомнить новоявленному землевладельцу!

Вызвало недоумение — почему Лещов пожаловал ночью да еще со стражниками? Ведь не собрался он кандалы на него надеть? Договориться всегда способнее келейно, без свидетелей… а тут… Нет, что-то не то! Бурова все более томило беспокойство. Он усиленно захлопотал об угощении: нарезал крупными долями огурцы, вскрыл, тяжело сопя, банку сардинок. Хмель и сонливость как ветром сдуло. Представитель власти хранил многозначительное молчание, таившее, после странного вопроса, почти зловещий смысл.

Убрав со стола остатки еды, Таня накрыла его свежей скатертью и вновь уставила снедью. Лещов внимательно следил за приготовлениями и, когда увидел на столе графин с давно знакомой ему буровской настойкой, велел нарезать репчатого лука и выслать служанку в людскую.

— Обойдемся без самовара, — отверг он предложение хозяина. — Или после закажем. А теперь надо без лишних ушей, — добавил он, когда за Таней хлопнула дверь.

Не дождавшись приглашения хозяина, Лещов наполнил стаканы.

— Нехорошее дело, скажу без обиняков… Пахнет черт знает чем, да-с! О государственных преступниках…

— Да я тут при чем, помилуй, ваше благородие, — изумился Буров. — Как это до меня касаемо?

— То-то, что касаемо! То-то, что при чем! — Лещов пожевал закуску после выпитого залпом стакана, аккуратно вытер губы уголком скатерти и заглянул в вынутый им из портфеля лист бумаги, отпечатанный на машинке. — Пустошь… э-э… Троицкий лог кому принадлежит?

— Мой будет, а что?

— Так вот слушай. — Урядник стал бегло читать с многозначительными ударениями, иногда делая пропуски. — «Как удалось установить тщанием чинов внутренней охраны и явствует из доставленных… м… м… — Лещов проглотил имя, — агентурных сведений, разыскиваемый, совершивший воинское преступление, предусмотренное… м… м… Кононов Ефрем Кононович, из крестьян деревни… от роду… так-так, скрывшись от суда и следствия, тайно проживает в сторожке в пустоши… ранее принадлежавшей мужскому монастырю… м… м… и приобретенной, — Лещов стал читать раздельно и внушительно, — Буровым Николаем Егоровичем, из крестьян деревни Куклино, в тысяча девятьсот пятнадцатом году мая…» — Сделав паузу, Лещов скороговоркой дочитал: «В соответствии с предписанием за №… от… его высокоблагородия корпуса жандармов полковника… надлежит уряднику земской полиции такой-то волости Лещову Алексею Степановичу незамедлительно принять меры к поимке означенного преступника и, взяв его под стражу, препроводить в городской острог…» Так вот недосмотр какой вышел… Выходит, ты в своих лесах беглых хоронишь, господин лесовладелец, — не то строго, не то с насмешкой заключил урядник, пряча бумагу в портфель и кивнув хозяину на графин. Вскочивший с места Буров поспешил налить гостю стакан и придвинул поближе к нему закуску.

— Вот еще напасть какая, господи владыка! — сокрушенно развел руками Буров. — Откуда не чаешь, во сне не увидишь, она на тебя валится! Да неужто мне в ответе быть, Алексей Степаныч? В жизни под судом не был и…

— А как же иначе? Сторожка у тебя там есть?

— Еще бы, лесник живет, вдовый он, недалече от той сторожки. Там по осени смолу курили да и деготь…

— Больше не надо, сам признался. Сам ведь ездил, за работой присматривал: значит, знал, не без того. Лес охранял, а не оберегся… Нехорошо, брат, получается — это все равно как бы ты в своем доме убийцу прятал. Отвечать придется за сообщество и недоносительство, по головке не погладят, Николай Егорыч! Кабы еще конокрад был, а то политический.

Буров порядочно струхнул, хотя и догадывался, что урядник наговорил лишнего, набивая цену своим будущим услугам. В нем закипела злоба.

— Ну и попутали! Я с этого прохвоста лесника шкуру спущу, чего глядел? Или он с ним заодно — сорвал и молчит. Да я его…