Избранное

Ш у с т е к. А что мы?.. Разве нам легче?.. Жена… трое детей… По-вашему, это ничто? (Поднимает с пола еще одну помятую сигарету и трясущимися руками подносит к ней спичку.)

У г р и к. Без двадцати пяти три. (Набрасывается, на Томко.) Вы только поучаете, пан мой, а делать… ничего не желаете!

Т о м к о. Полтретьего? (Удрученно, бессильно.) Может быть, попросим еще час… на раздумье.

У г р и к. Думать… думать… Но зачем, зачем, черт побери?

Б р о д я г а. Вот именно! Думать уже ни к чему!

Т о м к о (стремительно). А вы-то знаете, что надо делать?

Б р о д я г а. Только одно. Не принимать предложения майора. Вот что надо!

У г р и к (с ненавистью). Чего это он опять… чего ему снова надо? Почему мы не должны принимать предложение майора?

Б р о д я г а. Потому что это мерзкое предложение. Вот почему!

Ш у с т е к. Мерзкое? Этот человек ненормальный! Ведь девять останутся в живых!

Б р о д я г а. И все девять станут убийцами! Что ж тут хорошего? (Глядя на Ондрея.) Этот парнишка… Если бы мы допустили, чтобы он поднялся по лестнице, мы все стали бы…

Ш у с т е к (не выдерживает). Но утром… утром отпустили бы девятерых!

Б р о д я г а. Девять его убийц… Девятеро убийц получают свободу! А что потом, пан доктор? Потом вы могли бы спокойно жить? Вот так… за чужой счет?..

Тишина.

Т о м к о (усталым голосом). Он прав… И все мы это хорошо понимаем.

Б р о д я г а. А тот, кто отдаст себя в их руки… Знаете, что его ждет?

У г р и к (замирает). Побои?.. Пытки?

О н д р е й. Не может быть. Ведь он согласился пойти на смерть добровольно. Что же с ним еще могут сделать?

Б р о д я г а. Не знаю что… Но знаю, что они способны на все! И ты никогда не додумаешься, что они могут сделать… (Протягивает вперед руки и раскрывает ладони.) Эти черные точки — от сигарет. Они спутали мои ладони с пепельницей. Наверное, испытывали, проверяли, вынесет ли такое наша раса…

О н д р е й. Вы вынесли… Может, выдержу и я… (Тихо.) Я готов ко всему.

Ф а н к а. Ондрей, ради бога…

Б р о д я г а. Не плачь, девочка… Он сам не знает, что говорит… Этого добровольца, повесят… публично, на страх всем. Дни и ночи будет висеть на площади… почерневший, с вывалившимся, распухшим языком… (Грустно.) И на это ты готов пойти, парень? Кто же возьмет на себя такое?

Т о м к о. Молчите! Никто!

Ш у с т е к. Никто! Никто! Мы все такие добрые… ах, какие мы все добрые! А что дальше? Куда нам деваться с этой нашей до-бро-той? (Стучит по часам и кричит.) Фишл явится точно в назначенный час! Что мы ему скажем?

Б р о д я г а (задумчиво, про себя). Против насилия у человека есть только одно средство…

Т о м к о (в ожидании). Какое же?

Б р о д я г а (с минуту помолчав, просто). Парень его назвал… Остаться человеком, не превратиться в тряпку, сохранить свое достоинство… свое человеческое лицо…

У г р и к. Позвольте спросить… чем мне это поможет? Я сохраню свое достоинство, свое лицо, но лишусь головы? (Бродяге, ядовито.) Без достоинства можно прожить, а без головы — вряд ли. Ясно, дурак?

Ш у с т е к (Бродяге). Нет! Против насилия у человека нет никаких средств!

Т о м к о. Никакое насилие не бывает длительным. В конце концов оно поглотит само себя. Так учит история!

У г р и к. Не поучайте вы, христа ради, вы не в школе! (Кричит.) У нас нет времени. Через три часа начнет светать.

А п т е к а р ш а. Еще три часа… может быть, еще…

У г р и к. До утра уже ничего не изменится! Пора готовиться… к самому худшему!

Ш у с т е к. По крайней мере один из нас…

Т о м к о. А кто?.. Вы, пан доктор?..

С т а р и к. В Евангелии от святого Матфея сказано: «И, когда они ели, сказал: истинно говорю вам, что один из вас предаст меня». (Глубоким, полным скорби голосом.) Так не будем ждать… пусть слово станет делом… Предадим одного из нас… Пусть девять фарисеев выдадут невинного…

Ш у с т е к. Святой Матфей! Евангелие! (Старику.) Вы что, забыли, что идет война?

Т о м к о (резко). Вы ведете эту войну, пан доктор!

Ш у с т е к. Я ничего не веду. Я только обыкновенный поручик в отставке. Но я хорошо знаю, что войну не ведут в перчатках, пан учитель!

Б р о д я г а. Это вы-то поручик? (Сверлит его взглядом.) В таком случае держитесь, как офицер! Чтобы мне за вас не было стыдно.

Ш у с т е к. Вам за меня?! (Ошарашенный.) А вы… вы…

Б р о д я г а. Да, я — солдат! (Саркастически.) Если мы переживем все это, так я вас представлю к медали… за мужество… в отставке.

Ш у с т е к. Значит, солдат… (Строго.) А где же ваша форма, дружище? Что с ней случилось?

Б р о д я г а. Какое вам дело?