Читаем Избранное полностью

Избранное

Но до конца ты, божественный и сладкогласный,жертва менад, которыми ты пренебрег;из разъяренного крика извлек ты, прекрасный,только гармонию, от разрушенья далек.Не удалось им разбить драгоценностей двух,лиры и головы, хотя в тебя злобно бросаликамни, но даже от них тебя звуки спасали,ибо камни смягчались, обретшие слух.И наконец растерзала тебя ненасытная месть,но твою песню во льва и в скалу заронила,в птицах, в деревьях, везде твоя певчая весть.Бог погибший! Твой след в нас навеки проник;лишь потому, что тебя вражда расчленила,уши природы мы и ее же язык.

Вторая часть

I

Ты, дыханье, — мой незримый стих,на который сновамир меняю, бытие среди моихритмов, чей противовес — основа.Единственная в приливеволна, чье море я сам;всех морей бережливеймирохрам.Сколько было разных пространств, чей притинво мне, где заняты ветры игрою,и каждый из них мне как сын.Узнаешь меня, воздух, ты кров для пространств безбрежных?Ты был гладкой корою,углубленьем, листком для слов моих неизбежных.

II

Как живописец порой по ошибкеистинный очерк вверяет листу,так, открываясь девичьей улыбке,зеркало может поймать красотуутром, еще не предвидя утрати при свечах, чье сиянье — служенье;только потом упадет отраженьевновь на лицо — неизбежен возврат.Мы в догорающем видим каминеугли, подобие наших разлукс жизнью: лишь вспышки среди затемненья.А на земле нет потери в помине,но да прославит ликующий звуксердце, рожденное для единенья.

III

Так не в твоем ли пространстве несытомнеописуемый смысл затаен;зеркало, ты представляешься ситом,в чьих ячеях промежутки времен.Зеркало, знаю твою неподкупность;зал в твоих сумерках дальних видней,но подтвердила твою неприступностьхрупкая люстра в шестнадцать огней.Живописью не брезгуешь ты,но для одних твои бездны — магниты,а для других стена пустоты;и не боится зеркальных кулислишь красота, чьи сияют ланиты,чтобы на них польстился Нарцисс.

IV

О зверь, которого в природе нет!Его не знали, только с давних поркрутую шею, шаг и светлый взорлюбили в изобилии примет.Пусть не было его, но так любимон, чистый зверь, что и ему данопространство: столько света перед ним,что, голову подняв, он все равнопочти что есть, хоть не было причинк нему не подходить, обрел едваон мощь свою, шагая напрямик, —от этого и рог на лбу один, —зверь белый к деве подошел сперваи в зеркале серебряном возник.