Избранное. Тройственный образ совершенства

У меня мало нового. Работаю с утра до полуночи – точно перед экзаменами. Семинарии, т. е. практические занятия, бывшие до сих пор необязательными, с этого семестра обязательны: до конца курса в каждом семестре мы будем иметь другой семинарий. В настоящем семестре семинарий наш у Герье по всеобщей истории (т. е. по истории зап. – евр. государств в средние и новые века). Нас человек двадцать (на историческом отделении 3-го курса, есть еще 3-го курса отделения словесное и классическое, чел. 12 и 7); Герье разделил нас на две группы – на знающих нем. и франц. и на незнающих. Я принадлежу, конечно, к 1-ой группе. Семинарий для нашей группы – по истории английской и французской революции, для второй группы – по истории пап. В этом семестре я должен представить 4 реферата: 2 по истории первой английской революции (1640—49 гг.) и 2 по истории франц. революции. Один реферат мы представили в последнюю субботу. Там рассуждали об этой теме, поднимали вопросы, по которым все должны были сказать свое мнение и т. д.; все это довольно интересно, но мало полезно. Вообще Герье далеко не умеет так хорошо вести семинарий, как Виноградов (по истории Греции и началу Средних веков будет вести наш семинарий в следующем семестре). К этой субботе, 12-го, каждый получил реферат другого студента и должен представить о нем рецензию. Мне достался огромный реферат одного очень самонадеянного, умного, нахального, любящего спорить, но мало знающего господина. Сам он, по недостатку сведений, утверждает все огулом, в общих трескучих фразах; а спорить с ним нельзя иначе, как с выписками в руках, иначе его не переспорить. Поэтому рецензия отнимает у меня довольно много времени. Между тем уже ждет новая работа: 2-ой реферат по истории англ. революции надо представить 26-го числа. Опять и на этот раз придется прочитать страниц 500. Словом, работы по горло – работы в высшей степени интересной и привлекательной; но здоровье необходимо должно потерпеть. Вот уже две недели, как я ложусь после часа, обыкновенно в 2, тогда как встаю не позже половины 8-го. Впрочем, я не ропщу: я нахожу в работе такое наслаждение, я так поглощен процессом проникновения в глубь истории, что не замечаю, как летит время. Я чувствую, что с каждым днем мысль моя становится глубже, что во мне как будто растет нечто новое: и это чувствую не я один – об этом говорили мне и некоторые из товарищей. А какое наслаждение вчитываться в Ранке, в Маколея – и сравнивать их; Герье рекомендовал одного Гизо, но я, кроме того, пользуюсь – и даже в большей мере, Историей Англии Маколея, Geschichte Englands im 17. Jahrh. Ranke[95](целых 4 тома, не легких для чтения, но доставляющих тем большее наслаждение, когда доберешься до основной мысли), наконец, Историей реформации Гейссера.

Понятно, что при таких занятиях я не хожу никуда. В университете бываю ежедневно на час, на два, гулять не гуляю, ни в театр, ни к товарищам не хожу. После того, как тотчас по приезде видел у Корша «Ученых барынь» – больше в театре не был. 1-го числа, во вторник, был на франц. выставке, снова все осмотрел и простился с нею: она закрылась третьего дня, 6-го. По той же причине ничего постороннего не читаю. Газеты не получаю, а читаю в библиотеке, где абонировался, чтобы достать Гизо, – всего 25 коп. в месяц.

25 [96]

Москва, 21 окт. 1891 г.,

Понедел. 5 час.

Дорогие мои!

Могу ли передать Вам ту радость, с которою я нынче, в 11 час. утра, бежал из университета на телеграф сообщить Вам и Буме о стипендии? Она явилась сюрпризом не только для Вас, но и для меня. Я буду получать до окончания курса 285 руб. ежегодно; 5 ноября мне выдадут первую часть – за 5 месяцев, т. е. около 120 руб. Самое большое преимущество этой стипендии то, что она не казенная, а частная; в университете есть стипендии казенные (которых евреям не дают) и частные: за казенную стипендию (в 300 руб.) надо по окончании курса отслуживать учителем, где прикажут, по полтора года за каждый год стипендии; Вы понимаете, что это не очень приятно. Частная же стипендия решительно ни к чему не обязывает. Мне дали стипендию имени князя Воронцова.