Избранное. Тройственный образ совершенства

Обедаю все там же, в Нормальной столовой, а в оперу ходить нет времени. На прошлой неделе был в Большом театре на «Онегине». Опера мне очень понравилась; если бы ты видел, как играли — Хохлов Онегина, Дейша-Сионицкая Татьяну, ты забыл бы и о музыке. Это были именно пушкинские Онегин и Татьяна. В четверг идет 1-й раз «Пиковая дама» с Медведевым, дирижирует Чайковский. Теперь у меня нет времени, но Чайк. будет дирижировать, вероятно, раза три – четыре, т. ч. я еще надеюсь его видеть. У нас с начала октября нововведение: Малый и Большой театры стали присылать в университет – первый до 30, второй до 70 билетов в 35 коп., платных, конечно; они раздаются по жребию, надо за 2 дня записываться. Это очень удобно – прежде билеты в 35 коп. были только у барышников, которым приходилось платить за них по 70–90 коп. Только надо иметь счастье, чтобы выпал жребий; желающих всего 150–200 чел. Манчо и сожитель его были у меня на днях, просидели весь вечер. Я буду у них вечером в субботу, 2-го числа. 3-го студенч. концерт в пользу голодающих. – Жаль, что ты не можешь читать Моск. Вед.; реферат Соловьёва поднял бурю в Москве; М. Вед. ежедневно полны всякой чепухи о нем, ежедневно есть письмо в редакцию или Соловьёва, или Грота. Сегодня, на диспуте был и Соловьёв. Тут же я впервые видел его сестер – дочерей историка. Когда, после прений, Троицкий – декан – объявил решение факультета о признании диспутанта доктором философии, Соловьёв первый бросился к кафедре, обнял Лопатина и трижды горячо поцеловался с ним. Такой обычай: в присутствии многочисленной публики все присутствовавшие профессора и доценты поочередно подходили к Лопатину, обнимали и целовали его, – а он был бледен и изнемогал от трехчасовых прений. Это было очень трогательно: этим целованием они как бы выражали, что с этой минуты он член их семьи, брат им. Когда-то и мы с тобою… а? Ничего, ничего молчание.

27 [98]

Москва, 20 ноября 1891 г.

Среда, 10 ч. у.

Дорогой брат! Только что получил твое письмо от 16-го (как почти все твои последние письма, оно вышло из Киева через два дня – 18-го). Не откладывая в долгий ящик, отвечаю сейчас. Теперь 10 ч.; до 11 буду писать письмо, потом пойду в Публ. Библ., оттуда в 2 часа к француженке, потом обедать, а дома буду назад, вероятно, в 5-м часу Тогда стану пить чай и перечитывать Die Cameliendame Дюма – потому что сегодня вечером – знай это и завидуй – я буду смотреть Элеонору Дузе в роли Маргариты Готье. Дузе была здесь в мае, в тяжкое время экзаменов. Тогда критик Иванов совсем обезумел от восторга; то же было и в Петербурге с Сувориным.

Так как уже речь идет о театре, то скажу еще, что 15-го был в опере и слышал «Пиковую даму». Опера мне понравилась, но Онегин, кажется, лучше и «независимее». Пастушка в Интермедии у нас была идеальная, Лиза – божественная; вообще все роли обставлены отлично… кроме Медведева. Он мне вовсе не нравится; в игре он слишком искусственный, да и голос его не ахти какой. У вас, должно быть, не с кем было его сравнивать, он и был наилучший; а поставь его рядом с Хохловым, с Корсовым, с Преображенским, и он окажется хуже их всех. Лучше всего вышла у него ария в сцене со старухой: Если вы когда-нибудь знали чувство любви… Сцену с призраком он ведет отвратительно; за хохот при словах: Тройка, семерка, туз – его следовало бы высечь. – Помнишь ли ты романс Томского о проигрыше молодой графини (в первом действии), как она вышла из беды: но какою ценой! – этот романс прелесть! Его основной мотив все время преследует Германа, в самые сильные минуты он слышится в оркестре, как будто вынырнул в памяти. А романс Гретри, который поет старуха? А дуэт в комнате Лизы? А хор приживалок: Благодетельница наша, как изволили гулять? А сцена на Канавке? Медведев очень удачно гримируется Наполеоном (об этом говорит и Пушкин). Ему очень сильно шикали; хотя много и аплодировали и даже лавровый венок поднесли. Был еще в воскресенье на Средне-Азиатской выставке, которая в понедельник закрылась. Студентам вход бесплатный. Для меня интересного было мало, но все было так красиво: ситцы, шелки, атласы, ковры и пр., все ласкало глаз. Витрины были устроены с отличным вкусом. Все было ярко, но очень красиво, и было очень приятно бродить по залам. Играла музыка, народа было много и много хорошеньких.