Читаем Избранные эссе. Пушкин, Достоевский, Цветаева полностью

Избранные эссе. Пушкин, Достоевский, Цветаева

Зачаровывающий сердцеЗвук – кифарой в ушах звенит!Кто ты?

Голос:

Девы и МиродержцаСын – невесты твоей женихПредначертанный.

(«Ариадна»)

Так начинается узнавание высшего и борьба с ним сердца, изнемогающего под его пятою. Сердце хочет сбросить эту пяту, хочет битвы, но оно сражено еще до битвы, оно – зачаровано. Как только человек прозревает, что перед ним «вдохновения грозный бог», его охватывает священный трепет. Он немеет, на все лады повторяя одно единственное имя:

– Вакх!– Двусердый и двуедонный!– Вакх!– В утробе мужской догрет.– Вакх!– Не женщиною рожденный,– Вакх!– Но дважды узревший свет.Тот, чьей двойственностью двоитсяВзгляд у каждого, кто прозрел.– Вакх!– Раздвинутая граница!– Вакх!– Пределам твоим предел.

Молодец и всадник на красном коне имели зримый образ:

Два крыла светло-русых, –Коротких – над бровью крылатой.Стан в латах,Султан.

(«На красном коне»)

Образ Молодца двоится: то прекрасный сказочный богатырь, то ужасный упырь, но и тут зримый, осязаемый…

Вакх незрим и неосязаем, и однако ощутим так ясно, как не ощутимо ничто, имеющее плоть. Он разрезает тьму. Он раздвигает границы.

В миг встречи человека и божества высекается огонь из сердца. Это миг творчества, миг рождения новой плоти. Сопротивление человека божеству – это сопротивление материала. Он не хочет изменяться. Он хочет остаться таким, как был. Но божество показывает ему шаг за шагом, как ничтожно и обманчиво, как минутно и ненадежно то, что он считал великим, вечным и истинным. И человек видит и – сдается.

Постепенно, с великим трудом. И однако добровольно сдается. Перед глазами ничего, только свет. Но это внутренний свет, как бы взошедший в сердце, свет, который освещает новый, всепобеждающий, не вмещающийся в прежние мерки, образ:

Верховод громового хора, –Все возжаждавшие, сюда! –Одаряющий без разбораИ стирающий без следа.Лицемеров, стоящих одаль, –Бич! То воркот ушам, то рык.Низшим – оторопь «я» и одурь.Высшим – заповеди язык.И не до у меня, ни дальше!Ни сетей на меня, ни уз!Ненасытен – и глада алчу:Только жаждою утолюсь.

(«Ариадна»)

Силы человека и бога несоизмеримы. Но Вакх не меряется силами с человеком, не принуждает, не приказывает. Он только озаряет и убеждает. И только потому его явление воистину божественно. Сердце свободно. И если оно покоряется божеству, то только по доброй воле.

Между страстью калечащейИ бессмертной мечтой,Между частью и вечностьюВыбирай – выбор твой!

Говорит Вакх и прибавляет, взывая к высочайшему в Тезее:

Уступи, объявший много,Деву – богу.

Тезей чувствует Вакхово божественное право, но еще стонет в нем поверженный человек. Стонет и не понимает: его невеста, его любимая оказывается до рожденья предназначена Вакху, и от него, Тезея, зависит – исполнится ли высшее предназначение, будет ли она богиней или останется смертной женщиной. Стать достойным бога, достойным его доверия, трудно. Может быть, совсем непосильно. Нужна полная отрешенность от всего человеческого, но ведь и Ариадна человек и –

От алчбы моей жаднойЕй вовек не очнуться!

– говорит Тезей, а Вакх отвечает:

У моей АриадныБудут новые чувства.Мужа знавшая рядомБожества не восхощет!

– всплескивает человеческий голос.

У моей АриадныБудет новая ощупь.

– парирует бог.

Я – сквозь жертвенный ладан!Я – в дурмане ночей!– У моей АриадныСих не будет очей…

И что бы ни говорил человек, перевешивает, перекрывает бог:

Новый образ и новыйВзгляд и новая суть…

Это звучит как в храме «Се творю все новое» (Откр., 21:5).

Не в пределе мужскомВыше сил человечьих –Подвиг!

– шепчет человек.