Теперь нужна великая духовная работа погружения внутрь, освоения внутреннего пространства. Усвоения благодати, как сказали бы христианские богословы. Нужно привести все существо туда, куда на мгновение, в едином порыве, в озарении, заглянула душа. Это и есть самая трудная и самая обязательная для души работа. И никакая тоска по Вечности, никакой порыв от жизни этой работы не заменят. И смерть тут ничего не решит. Она только оттянет и бесконечно усложнит задачу.
Тут решает не порыв, не сверхсильный взлет; нужен повседневный, может быть, ежечасный труд духовный – тот бесконечно терпеливый труд, на который Марина Цветаева была способна (и как способна!) только в творчестве.
В отношении к Вакху, к «вдохновения грозному богу» она стала богиней. Тут – преображение произошло. Свое чувство вечности, свое потрясшее душу переживание бессмертия, нового простора, новых измерений она воплотила в слове. И это было бесконечно много. Но это было не все. Великая жертва Тезея была, может быть, достаточной для бога вдохновения. Но есть иной, высший Бог, которому этой жертвы – мало. Ему нужна другая жертва. Ему надо пожертвовать не только частью, не половиной себя – всем собой; и не в один миг подвига, а целой жизнью подвижника. Вот когда Вечность оказалась бы не мгновенной молнией, а цельным открытым небом. Преображение должно было произойти не только в Ариадне, ставшей звездной, бессмертной богиней, не разлучающейся с вдохновением, а в жизни, во всей жизни. Должно было произойти. Но не произошло.
Глава 4
Боги и Бог
После великой встречи, после победы божества в человеке, Высшего над собой низшим – первое, что совершает Тезей, это нечаянное убийство отца. О, конечно, нечаянное и совершенно невольное. И все-таки в смерти Эгея он повинен, ибо нарушил обещание и приплыл под черным парусом вместо белого. Так началась новая жизнь. Собственно, новая ли? Чем новый Тезей, Тезей после встречи с Вакхом, отличается от Тезея до встречи? И до, и после был грех. И грех, который был до Наксоса, ничем не смыт, не искуплен. Тезей разрываем на части разными богами – множеством богов. Грех против одного – служение другому, грех против другого – служение третьему. Какой-то порочный круг, в котором нарушаются все клятвы, и подвиг становится преступлением, а преступление – подвигом.
Трагедия начинается с преступления Эгея. Когда-то он убил сына царя Миноса Андрогея. За это Минос обложил Афины данью: ежегодно в жертву Минотавру (быку, живущему в Лабиринте) приносятся девушки и юноши Афин. И вот Тезей, сын Эгея, хочет разрубить страшный узел. Он идет к Миносу и сдается ему. Пусть его одного принесет царь в жертву – и освободит Афины от дани. Сын за сына!
Это, может быть, звездный час Тезея. И именно такой Тезей покоряет Ариадну. А заодно и самого Миноса, тайно полюбившего юношу, узнавшего в нем самом черты собственного сына.
Когда к Тезею приходит Ариадна, чтобы дать меч и нить, – он не хочет принять ее дары. Ведь, по сути, это значит – предать Миноса, а это – бесчестье.
«Вспомяни своего
отца» – молит Ариадна. «Дни последние кому ж лелеять, как не первенцу?»– отвечает Тезей.
Ариадна:
Тезей неумолим
Но меняется все, когда он узнает, что меч и клубок ниток – дар Афродиты, что здесь повелевает богиня любви. И когда отчаявшаяся Ариадна говорит:
Тезей, преклоняясь:
Для Афродиты он забывает клятву чести, а потом, ради Вакха, забудет клятву Афродите… И чтобы усмирить Афродитин (вполне справедливый) гнев, нужно нечто большее, чем сделает Тезей. Тут действительно нужно «тяжесть попранной клятвы естеством отплатить».
Что это значит? Отдать жизнь? Но на это он был готов всегда. Всегда готов был сразиться с врагом. В этом – его естество. И вот этим-то естеством надо теперь оплатить тяжесть попранной клятвы. Как? – Стать иным, новым, высшим и не на миг – навсегда.