Избранные переводы из французских поэтов

Венера как-то по весне
Амура привела ко мне
(Я жил тогда анахоретом),
И вот что молвила она:
“Ронсар, возьмись-ка, старина,
Мальчишку вырастить поэтом”.
Я взял ученика в свой дом,
Я рассказал ему о том,
Как бог Меркурий, первый в мире,
Придумал лиру, дал ей строй,
Как под Киленскою горой
Он первый стал играть на лире.
И про гобой я не забыл:
Как он Минервой создан был
И в море выброшен, постылый;
Как флейту созвал Пан-старик,
Когда пред ним речной тростник
Расцвел из тела нимфы милой,
Я оживлял, как мог, рассказ,
Убогой мудрости запас
Я истощал, уча ребенка.
Но тот и слушать не хотел,
Лишь дерзко мне в глаза глядел
И надо мной смеялся звонко.
И так вскричал он наконец:
“Да ты осел, а не мудрец!
Великой я дождался чести:
Меня, меня учить он стал!
Я больше знаю, пусть я мал,
Чем ты с твоею школой вместе”.
И, увидав, что я смущен,
Ласкаясь, улыбнулся он
И сам пустился тут в рассказы
Про мать свою и про отца,
Про их размолвки без конца
И про любовные проказы.
Он мне поведал свой устав,
Утехи, тысячи забав,
Приманки, шутки и обманы,
И муку смертных и богов,
И негу сладостных оков,
И сердца горестные раны.
Я слушал — и дивился им,
И песням изменил моим,
И позабыл мою Камену,
Но я запомнил тот урок
И песню ту, что юный бог
Вложил мне в сердце, им в замену.

* * *

Исчезла юность, изменила,
Угасла молодая сила,
И голова моя седа.
Докучный холод в зябких членах,
И зубы выпали, и в венах
Не кровь, но ржавая вода.
Прости, мой труд, мои досуги,
Простите, нежные подруги, —
Увы, конец мой недалек, —
Мелькнуло все, как сновиденье,
И лишь остались в утешенье
Постель, вино да камелек.
Мой мозг и сердце обветшали, —
Недуги, беды, и печали,
И бремя лет тому виной.
Где б ни был, дома ли, в дороге,
Нет-нет — и обернусь в тревоге:
Не видно ль смерти за спиной?
И ведь недаром сердце бьется:
Придет, посмотрит, усмехнется
И поведет тебя во тьму,
Под неразгаданные своды,
Куда для всех открыты входы,
Но нет возврата никому.

ИЗ КНИГИ “ЛЮБОВЬ К МАРИ”

* * *

Когда я начинал, Тиар, мне говорили,
Что человек простой меня и не поймет,
Что слишком темен я. Теперь наоборот:
Я стал уж слишком прост, явившись в новом стиле.
Вот ты учен, Тиар, в бессмертье утвердили
Тебя стихи твои. А что ж мои спасет?
Ты знаешь все, скажи: какой придумать ход,
Чтоб наконец они всем вкусам угодили?
Когда мой стиль высок, он, видишь, скучен, стар;
На низкий перейду — кричат, что груб Ронсар, —
Изменчивый Протей мне в руки не дается.
Как заманить в капкан, в силки завлечь его?
А ты в ответ, Тиар: “Не слушай никого
И смейся, друг, над тем, кто над тобой смеется”.

* * *