Избранные произведения

О Сафо польская,[3]

певунья дорогая,Тебе в приданое не только часть земная,
Но лютня звонкая должна бы перейти!
Ведь ты надежды луч зажгла в моей груди,
Слагая песенки и рта не закрывая,
Ты пела целый день, забот совсем не зная,
Как крошка-соловей в кустарнике зеленом
В тиши поет всю ночь над миром усыпленным.
Но рано замер звук, и жизнь твою губя,
Певунья нежная, вспугнула смерть тебя!
Ты не насытила моих ушей словами,
И вот за малость ту теперь плачу слезами.
Нет! уходя от нас, ты петь не перестала,
И мать поцеловав, ей жалобно шептала:
«Уж я не помогу тебе в труде твоем,
«О мать, за этот стол не сядем мы вдвоем,
«Тебе отдам ключи, а мне уж ехать надо,
«Покинуть отчий дом, где жизнь была отрадой.. .»
Так голос твой — и то, что в этот скорбный час
Припомнить не могу, — звучал в последний раз.
Внимала мать словам, — но в ней такая сила,
Что даже эта скорбь ей грудь не надломила.

ТРЕН VII

Одежда скромная, что матерью хранима,
От дочери любимой.
К чему мой скорбный взор ты тянешь за собой
И давишь грудь тоской?
Уж тельце хрупкое не обовьет одежда —
И больше нет надежды! ..
Железный, крепкий сон замкнул ее в объятья.
К чему теперь ей платья
И ленты с пояском, как будто для игры,
Бесплодные дары?
О разве знала мать, что будет день: положит
Тебя на смерти ложе?
Приданое тебе такое сможет дать,
О разве знала мать?
Дала рубашечку и платьице из ткани;
Отец в пылу страданий
Комок земли вложил. Увы, наряд и ты
Как в ларчик заперты.

ТРЕН VIII

Уршуля милая, я одинок отныне,

С тех пор как ты ушла, и дом мой стал пустыней,
Нас много, кажется, а пустота кругом,
Твоя душа ушла — и замолчал наш дом.
Ведь пела ты за всех и громче всех болтала,
Все в доме уголки со смехом обегала,
Ты словом огорчить остерегалась мать,
И тяжкой думою мой разум утруждать.
Ты обнимала мать или отца так нежно,
Твой звонкий смех звучал в их сердце безмятежно.
Но он замолк, и дом остался сиротой;
Кто позабавит нас, развеселит игрой?
Из каждого угла глядит печаль немая
И тщетно сердце ждет, надежду призывая.

ТРЕН IX