Избранные произведения

Язык — толмач, слова — рабы, их смело подчинило сердце.
Ту речь, что мы произнесли, в глубинах породило сердце.
Весь мир и зримое кругом: земля, небесный окоем —
Частица малая того, что в суть свою вместило сердце.
Все проявленья бытия, твою тоску, любовь твою,
То, что написано пером, — волнуясь, сотворило сердце.
Оно — разящая стрела, что луком пущена была,
Рука нам только помогла, но метко цель пронзило сердце.
Познанья дивное вино, что богом пить запрещено,
Его вкушают мудрецы, в него вложило силу сердце.
Свободный от запретов, тот раскрепощенной мысли плод
В своем единственном саду тайком от всех растило сердце.
Джами, ты высказал слова. В них проявленье божества,
Посланье духа самого, что до поры таило сердце.

249

До чаши неба невзначай коснулась пальцами луна —
И песня радостной любви влюбленным сделалась слышна.
Уходит месяц на закат, хмельной от праздничных услад, —
Со мной из чары золотой испей пурпурного вина.
Вино, что ты продашь в тиши, ценней, чем проповедь ханжи.
Ханжа, милей мне торгаши — в них безыскусственность видна.
В одном тебе преуспевать: грехи чужие обнажать, —
Коль их не сможешь замолить, то сам греховен ты сполна.
Знай: недостойно мудреца нам болтовней смущать сердца,
Мудрец и молча говорит, — в молчанье мысли глубина.
Коль в жизни ты не преуспел, людские души не задел —
Себя сумей преодолеть, нам леность духа не нужна.
Джами, на слабеньком огне не сваришь пищу в казане,
Пройдут года, он закипит и раскалится докрасна.

259

Ты нашла себе другого, как теперь мне поступить?
С кем об участи печальной ныне стану говорить?
Мне друзья чужими стали, очерствели их сердца,
Враг стал другом, — всё смешалось, ничего не изменить!
Мы опишем наши чувства на пергаменте лица,
Если нам перо придется с кровью слез соединить.
Нам твердили, что кумиры — воплощенье красоты,
Ты своею красотою мир сумела ослепить.
Объяснить иносказанье вдруг потребует ходжа:
Мысль запрятана глубоко, как невидимая нить.
Я бушующей стихией счел могущество стиха,
И другого океана нам нельзя вообразить.
Современники глухие не поймут тебя, Джами,
По ступеням отрицания в ночь сойдем, чтоб вечно жить.

251