Избранные произведения

Явцла Зулейха Юсуфу милость,

Исполнить эту просьбу согласилась.

Сказала мастерам свои слова:

Пускай пращу сработают сперва.

Затем, душистую и золотую,

Веревку свили для него тугую,

И жаждала, мечтала Зулейха

Стать волоском в веревке пастуха:

«Тогда я, снова с ним познав разлуку,

Его порою поцелую в руку».

Но думала и так в своей тоске:

«Ведь будет тяжело его руке!»

Украсила веревку бирюзою:

Как бы ресницу — собственной слезою.

Уронит вдруг рубин с веревки той —

Он для нее что камешек простой!

Затем, вручив Юсуфу всё, что надо,

В горах, в степях пасти велела стадо.

Велела выбрать редкостных овец:

Породы всей овечьей образец!

Они — как серны, что паслись в Хотане

И не слыхали волчьих завываний.

Как кудри негра, шерсть на них вилась,

Затмив окраской бархат и атлас,

И каждой из овец, красивой, тучной,

Мешал передвигаться жир курдючный.

В горах паслись иль на траве степной, —

Волна как бы катилась за волной.

Их ветер завивал, врываясь в степи,

Казалось, из кудрей ковал он цепи!

Юсуф среди овец — как та газель,

Что жизни различает свет и цель.

О нет, он среди них светился, словно

Он ясным солнцем был в созвездье Овна.

Терпенье Зулейхи, и ум, и дух —

Подобны псу, когда Юсуф — пастух!

Она велела бдительной охране

Беречь его от горя и страданий.

Так шли дела, покуда он хотел:

Свободной воли он избрал удел.

Хотел — стал пастухом в краю пустынном,

А захотел бы — стал бы властелином.

Но, к действиям пророческим влеком,

Он не был ни царем, ни пастухом.

ЗУЛЕЙХА ДОМОГАЕТСЯ ВСТРЕЧИ С ЮСУФОМ, НО ТОТ ЕЙ В ЭТОМ ОТКАЗЫВАЕТ

Известно всем сердец влюбленных свойство:

Влюбленным соприродно беспокойство.

О встрече грезят страстные умы:

Немного радости берут взаймы.

То сердце, что изранено любовью,

Глазам приказывает плакать кровью,

Но лишь глазам предстанет нежный друг —

Ликует сердце, светел мир вокруг.

Однако тут же в сердце — снова мука:

Опять, опять страшит его разлука!

Для страждущих — награды нет в любви,

Для жаждущих — отрады нет в любви.

Ее начало — скорбь сердец, и только,

Конец — погибельный конец, и только!

А если скорбь — вначале, смерть — потом,

То как же счастье мы в любви найдем?

Ты видишь, каково любви начало?

Пока Юсуфа Зулейха не знала,

Она мечтала радостно о нем

И тешилась мечтой и чудным сном.

Увидела того, кого искала,

Но этого ей оказалось мало:

Теперь хотелось ей к нему прильнуть,

Обнять его, упасть к нему на грудь,

Теперь ждала, пылая и тоскуя,

Его рубинового поцелуя.

И вправду кто, любовью ранен, в сад

Приходит, чтоб на розу бросить взгляд,

Сперва ликует, въявь увидев грезу,

Но, возбудясь, потом срывает розу.

Свидания искала Зулейха,

Была душа Юсуфа к ней глуха.

Она рыдала, думая о встрече,

А он старался спрятаться далече.

Она дрожала, на него взглянув,

Но под ноги себе смотрел Юсуф.

Безумствовала страсть ее немая —

Юсуф молчал, ее не понимая.

Ее сжигала тайная гроза —

Он отворачивал свои глаза.

В ее глаза, где страсть царила властно,

Юсуф не мог смотреть, страшась соблазна.

Кто любит, тот становится смелей,

Взглянув в глаза возлюбленной своей!

А Зулейха была в изнеможенье,

Не в силах вытерпеть пренебреженье.

Убила осень юную весну

И розы щек одела в желтизну

Увы, под бременем скорбей страдая,

Свой стан согнула пальма молодая.

Где свежесть губ, где блеск ее лица,

Который щедро озарял сердца?

Она причесываться забывала,

Зато в смятенье кудри вырывала,

Пред ней, согбенной, зеркалу взамен,

Блистали зеркала ее колен.

Кровь из очей струилась непрестанно,

И слезы заменили ей румяна.

Весь мир в ее глазах одела тьма,

Излишней сделалась для них сурьма.

Она глаза сурьмою не сурьмила —

Сурьму бы всё равно слезами смыло!

Страдая от незримого огня,

Заплакала, во всем себя виня:

«Влюбилась ты — позор подобной твари!

В раба, который куплен на базаре!

Властительницей быть — твоя судьба,

Зачем же любишь своего раба?

Ищи любимых во дворцах: царица

Имеет право лишь в царя влюбиться!

Не только странно то в твоем рабе,

Что вовсе не стремится он к тебе.

До жен Египта слух дойдет об этом,

И станешь ты насмешек их предметом».

Так спорила с собою день-деньской,

Но в доме сердца жил жилец такой,

Что с помощью рассудка или чуда

Нельзя было его прогнать оттуда.

Красавица с его душой слилась —

Кто мог бы уничтожить эту связь?

Душа покинет тело, но с любимой

Она хранит союз нерасторжимый.

Тот, кто любил, оставил нам завет:

«Покинет амбру — запах, розу — цвет,

И лишь любовь не вянет и не стынет,

Она вовеки душу не покинет».

КОРМИЛИЦА РАССПРАШИВАЕТ ЗУЛЕЙХУ

Увидев эту скорбь, не пряча слез,

Кормилица ей задала вопрос:

«О светоч мой, очей моих зеница!

Не знаю, что с тобой опять творится!

Я вижу — сердце у тебя болит,

Опять болит, но от каких обид?

Всегда с тобой души твоей отрада,

Чего ж тебе еще, скажи мне, надо?

Мы скорбь твою понять, простить могли,

Когда была ты от него вдали,

Но обрела ты друга дорогого,

Так почему же ты страдаешь снова?

Поведай мне: возлюбленной какой

Служил влюбленный ревностным слугой?

Развеялась твоей тоски причина,

В раба ты превратила властелина.

Тот месяц, что сияет с высоты, —

Невольник твой. Чего же хочешь ты?

Ликуй и радуйся счастливой доле,