Избранные произведения. Том III

Итак, имеются два критерия — политический и художественный. Каково же соотношение между ними? Между политикой и искусством нельзя ставить знак равенства, точно так же, как его нельзя ставить между общим мировоззрением и методами художественного творчества и художественной критики. Мы отрицаем не только абстрактный, абсолютно неизменный политический критерий, но и абстрактный, абсолютно неизменный художественный критерий. Каждый класс в каждом классовом обществе обладает своим особым критерием, как политическим, так и художественным. Однако любой класс в любом классовом обществе всегда ставит политический критерий на первое место, а художественный — на второе. Буржуазия всегда отвергает произведения пролетарской литературы и искусства, как бы высоки ни были их художественные достоинства. Пролетариат, в свою очередь, должен определять свое отношение к литературному и художественному произведению прошлых эпох прежде всего в зависимости от того, какое отношение к народу данное произведение выражает и имело ли оно прогрессивное значение в истории. Некоторые политически в корне реакционные произведения могут тоже обладать той или иной художественностью. Но чем реакционнее по своему содержанию произведение и чем оно художественнее, тем сильнее оно способно отравлять народ и, значит, тем решительнее следует его отвергать. Общей особенностью литературы и искусства всех эксплуататорских классов в период их заката является противоречие между реакционным политическим содержанием и художественной формой произведений. Мы же требуем единства политики и искусства, единства содержания и формы, единства революционного политического содержания и по возможности совершенной художественной формы. Недостаточно художественные произведения искусства, как бы они ни были прогрессивны политически, все же недейственны. Поэтому, выступая против произведений искусства, содержащих ошибочные политические взгляды, мы в то же время выступаем и против тенденции к писанию «агиток», содержащих только правильные политические взгляды, но художественно беспомощных. В литературе и искусстве мы должны вести борьбу на два фронта.

Обе эти тенденции наблюдаются у многих наших товарищей. Многие товарищи склонны относиться пренебрежительно к художественной стороне своих произведений, и поэтому им следует обратить внимание на повышение их художественного уровня. Однако я считаю, что политическая сторона сейчас составляет еще более серьезную проблему. Некоторые товарищи не обладают даже самыми элементарными политическими познаниями, в результате чего у них возникают различные путаные представления. Позвольте мне привести несколько примеров из жизни Яньани.

Начнем с «теории человеческой сущности». Есть ли на свете такая вещь, как человеческая сущность? Конечно, есть. Но в мире существует лишь конкретная человеческая сущность и нет абстрактной человеческой сущности. В классовом обществе существует лишь человеческая сущность, носящая определенный классовый характер, и нет внеклассовой человеческой сущности. Мы стоим за пролетарскую человеческую сущность, за человеческую сущность широких масс народа, а помещики и буржуазия стоят за помещичью и буржуазную человеческую сущность, хотя на словах они этого и не говорят, а выдают ее за единственную человеческую сущность. Человеческая сущность, о которой трубят некоторые мелкобуржуазные интеллигенты, тоже оторвана от народных масс или даже носит антинародный характер. Человеческая сущность, о которой они говорят, это по сути дела всего лишь буржуазный индивидуализм, поэтому в их глазах все то, что составляет пролетарскую человеческую сущность, оказывается не соответствующим человеческой сущности. Именно в таком плане трактуется «теория человеческой сущности», которую теперь кое-кто в Яньани предлагает положить в основу так называемой теории литературы и искусства. Это совершенно неправильно.