Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й

— Не верю я им, Джон, — сказал Кожаный Чулок, чье лицо во время беседы судьи с молодым охотником вы¬ ражало сомнение и неуверенность. — Говорят, теперь у нас новые законы, да я и сам вижу, что теперь в горах жизнь идет по-другому. Эти края до того изменились, что не узнаешь ни озер, ни рек. И не верю я тем, кто умеет гладко говорить. Я ведь знаю, какие сладкие речи вели бе¬ лые, когда собирались отнимать землю у индейцев. Я это прямо скажу, хоть я и сам белый и родился под городом Йорком, в честной семье. — Я покорюсь, — сказал юноша. — Я забуду, кто я. И ты забудь, старый могиканин, что я потомок вождя дела¬ варов, который был некогда хозяином этих благородных гор, этих прекрасных долин, этих вод, по которым ступают сейчас наши ноги. Да, да, я стану его слугой... его рабом... Разве это не почетное рабство, старик? — «Старик»! — мрачно повторил индеец и остановился, как делал всегда, когда был взволнован. — Да, Джон стар. Сын моего брата, будь могиканин молод, неужели его ружье молчало бы? И где бы скрылся олень, чтобы он не мог его найти? Но Джон стар, рука его слаба, как рука женщины: его томагавк стал простым топором, и враги его — прутья для корзин и метел, других врагов он те¬ перь не поражает. А вместе со старостью приходит голод. Вот погляди на Соколиный Глаз — когда он был молод, он мог не есть по нескольку дней, а теперь, если он не под¬ бросит хворосту в огонь, пламя сразу погаснет. Возьми протянутую руку сына Микуона, и он поможет тебе. — Ну, положим, Чингачгук, — возразил Кожаный Чу- лок, хоть я теперь совсем не тот, что прежде, но и сей¬ час могу иной раз и не поесть. Когда мы шли за ирокеза- ми через Буковые леса, они гнали перед собой всю дичь, и у меня кусочка во рту не было с утра понедельника до ве¬ чера среды. А потом на самой границе Пенсильвании я подстрелил такого жирного оленя, какого никто еще не ви¬ дывал. Эх, посмотрел бы ты, как накинулись на него дела¬ вары — я ведь тогда ходил в разведку и сражался вместе с их племенем. Индейцы лежали себе тихонько и ждали, чтобы господь бог послал им дичи, ну, а я пошар“ил вокруг и поднял оленя да тут же и уложил его, он и десяти прыж¬ ков не сделал. я так ослабел от голода, что не мог ждать мяса; я напился как следует его крови, а индейцы ели мясо прямо сырым. Джон там был, Джон знает. Ну, а теперь, 642

конечно, долго голодать я не могу, хотя никогда не едал помногу. — Довольно, друзья мои! — воскликнул юноша. Я чувствую, что моя жертва нужна вам всем, и я принесу ее, но больше ничего не говорите, прошу вас. Я не в силах сносить долее эти разговоры. Его спутники умолкли, и вскоре они уже достигли хи¬ жины и вошли в нее, предварительно сняв с двери хитрые запоры, которые, по-видимому, должны были охранять весьма скудное имущество. У бревенчатых стен этого уединенного жилища с одной стороны вздымались огром¬ ные сугробы, а с другой — виднелись кучи хвороста и могучие сучья дубов и каштанов, оторванные от родимо¬ го ствола зимними бурями. Через сплетенную из веток и обмазанную глиной трубу вдоль обрывистого склона утеса поднималась тоненькая струйка дыма, и извилистая линия копоти тянулась по снегу от трубы до того места, где кон¬ чался обрыв и где -на плодородной почве росли гигантские деревья, осенявшие своими могучими ветвями эту малень¬ кую лощину. Остаток дня прошел так, как обычно проходят подобные дни в новых поселениях. Темплтонцы снова собрались в «академии», чтобы посмотреть на второе богослужение ми¬ стера Гранта. Пришел туда и индеец. Но, хотя священник устремил на него многозначительный взгляд, когда стал приглашать прихожан приблизиться к алтарю, старый вождь не поднялся со своего места, так как его все еще мучил стыд за вчерашний позор. Когда прихожане начали расходиться, облака, собирав¬ шиеся с утра, превратились в густые черные тучи, и не успели еще фермеры добраться до своих хижин, разбросан¬ ных по всем отрогам и лощинам и даже лепившихся на са¬ мых вершинах, как начался ливень. Над быстро оседающим снегом поднялись темные края пней, изгороди из жердей и хвороста, которые еще так недавно казались белыми волна¬ ми, пересекавшими долины и взбегавшими на склоны холмов, выглянули из-под своего покрова, а обугленные «столбы» с каждой минутой становились все чернее, потому что с них то и дело срывались подтаивавшие массы снега и льда. Элизабет стояла вместе с Луизой Грант у окна в теп¬ лом зале уютного дома своего отца и любовалась быстро меняющимся ликом природы. Даже поселок, еще совсем 41* 643