Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й

недавно блиставший белоснежным нарядом, неохотно сбра¬ сывал егб, обнажая темные крыши и закопченные трубы. Сосны стряхнули с себя снег, и каждый предмет обретал свою естественную окраску с быстротой, которая казалась волшебной. Глава XIX Простолюдином не был бедный Эдвин. Джеймс Битти, «Менестрель» Вечер рождества 1793 года был очень ветреным, хотя и сравнительно теплым. Лишь когда поселок скрылся в ноч¬ ном мраке и в небе над темными вершинами сосен погасли последние отблески зари, Элизабет наконец отошла от окна — те лесные пейзажи, которые она успела увидеть днем, нисколько не умерили ее любопытство, но скорее усилили его. Взяв под руку мисс Грант, молодая хозяйка «дворца» начала прогуливаться по залу, вспоминая события дня, и, возможно, ее мысли не раз обращались к странным слу¬ чайностям, которые привели в дом ее отца таинственного незнакомца, чьи манеры так не соответствовали его види¬ мой бедности. В зале было ещё жарко — такому большо¬ му помещению требовалось не меньше суток для того, что¬ бы остыть после усиленной топки, — и розы на щеках Эли¬ забет заалели еще ярче; кроткое, грустное личико Луизы тоже порозовело, но этот нежный румянец, словно краски, рожденные лихорадкой, придал ее красоте что-то меланхо¬ лическое. Гости судьи, воздававшие должное его превосход¬ ным винам за столом в углу, все чаще поглядывали на де¬ вушек, которые молча ходили по залу взад и вперед. Ри¬ чард громко хохотал, то и дело выкрикивая тосты, но май¬ ор Гартман еще не успел как следует развеселиться, а Мармадьюк из уважения к священнику удерживался от проявлений даже обычной своей мягкой шутливости. После того как ставни были закрыты и угаснувший дневной свет заменен многочисленными свечами, общество в зале еще с полчаса коротало время за этими же занятия¬ ми. Но затем появившийся с огромной вязанкой дров Бенд¬ жамен внес некоторое разнообразие в эту сцену. — Что это ты еще задумал, любезный Помпа? — возо¬ 644

пил свежеиспеченный шериф. — В такую оттепель, чтобы не замерзнуть, хватит и лучшей мадеры Дьюка. Или ты забыл, старина, как судья бережет свои буки и клены, опа¬ саясь, чтобы эти драгоценные деревья совсем не исчезли в его лесах? Ха-ха-ха! Дыок, ты хороший, любящий родст¬ венник, это я всегда готов подтвердить, но у тебя бывают всякие завиральные мысли, ничего не поделаешь... «Так бу¬ дем же -пить и не будем грустить!..» Слова песни перешли в неясное мурлыканье, и тут дво¬ рецкий, сложив свою ношу, повернулся к шерифу и с важ¬ ностью произнес: — А вот извольте рассудить, сквайр Джонс: может, рядом с вашим столом и проходит экватор, хотя от такой водицы толком не согреешься; а взаправду греет только настоящий ямайский ром, ну, и еще хорошие дрова да ньюкаслский уголь. Но коли я что-нибудь понимаю в пого¬ де, то одно скажу: сейчас лучше всего задраить хорошень¬ ко иллюминаторы, развести огонь да устроиться получ¬ ше у очагов. Неужто я двадцать семь лет плавал по мо¬ рю да еще семь прожил в этих лесах и так ничему и не научился? — Но почему ты думаешь, Бенджамен, что погода пе¬ ременится? — спросил хозяин дома. — А потому, что ветер переменился, ваша честь, — от¬ ветил бывший корабельный стюард. — А когда меняется ветер, значит, надо ждать и перемены погоды. Вот, ска¬ жем, служил я на одном из кораблей Роднея, когда мы по¬ били де Грасса, земляка, значит, мусью Леквы. Дул тогда юго-западный ветер, и я был в каюте — готовил стакан¬ чик грогу для капитана морской пехоты, которого мой ка¬ питан пригласил к обеду в этот самый день. И, только это я смешал все как следует и хорошенько распробовал напи¬ ток — этому солдату угодить было нелегко, — вдруг фок как хлестнет по мачте, и «Боадицея» завертелась, что твоя юла. Хорошо еще, руль у нас был повернут влево, ну, и как пошла она сразу вправо, так и замедлила ход. А ведь всякому другому кораблю во всем флоте тут бы и конец пришел. Да только при этом она соскользнула с волны и черпнула бортом. А я-то как раз повернулся к трапу, ну и наглотался водицы вдоволь. — Просто удивительно, Бенджамен, что ты не умер от водянки! — заметил Мармадьюк. —- И то правда, судья, — ответил, ухмыляясь, старый 645