Избранные стихи из всех книг

Последняя песня честного Томаса [84]

Король вассалам доставить велел

Священника с чашей, шпоры и меч,
Чтоб Честного Томаса наградить,
За песни рыцарским званьем облечь.

Вверху и внизу, на холмах и в лугах

Искали его и лишь там нашли.
Где млечно-белый шиповник растет,
Как стража у Врат Волшебной Земли.

Вверху синева, и внизу откос,

Глаза разбежались — им не видны
Стада, что пасутся на круглом бугре…
О, это царицы волшебной страны!

«Кончай свою песню! — молвил Король.

Готовься к присяге, я так хочу;
Всю ночь у доспехов стой на часах
И я тебя в рыцари посвящу.

Будут конь у тебя, и шпоры, и герб,

Грамоты, оруженосец и паж.
Замок и лен земельный любой,
Как только вассальную клятву дашь!»

К небу от арфы поднял лицо

Томас и улыбнулся слегка;
Там семечко чертополоха неслось
По воле бездельного ветерка.

«Уже я поклялся в месте ином

И горькую клятву сдержать готов
Всю ночь доспехи стерег я там,
Откуда бежали бы сотни бойцов.

Мой дрот в гремящем огне закален,

Откован мой щит луной ледяной,
А шпоры в сотне лиг под землей,
В Срединном Мире добыты мной.

На что мне твой конь и меч твой зачем?

Чтоб истребить Благородный Народ
И разругаться с кланом моим родным,
Что в Волшебном Граде живет?

На что мне герб, замок, и лен,

И грамоты мне для чего нужны.
Оруженосец и паж мне зачем?
Я сам Король своей страны.

Я шлю на запад, шлю на восток,

Куда пожелаю, вассалов шлю,
Чтоб утром и в сумерках, в ливень и зной
Возвращались они к своему Королю.

От стонущей суши мне весть принесут,

От ревущих во мгле океанов шальных,
Реченье Плоти, Духа, Души,
Реченье людей, что запутались в них».

Король по колену ударил рукой

И нижнюю губу прикусил:
«Честный Томас! Я верой души клянусь,
На любезности ты не расходуешь сил!

Я многих графами сделать могу,

Я вправе и в силе им приказать
Позади скакать, позади бежать
И покорно моим сынам услужать».

«Что мне в пеших и конных графах твоих,

На что сдались мне твои сыны?
Они, чтобы славу завоевать,
Просить моего изволенья должны.

Я Славу разинутым ртом создаю,

Шлю проворный Позор до скончанья времен
Чтобы клир на рынках ее возглашал,
Чтобы с псами рыскал по улицам он.

Мне червонным золотом платят одни

Не желают иные белых монет,
Ну а третьи дают немного еды,
Ибо званья у них высокого нет.

За червонное золото, за серебро

Я для знати одно и то же пою,
Но за еду от незнатных людей
Пою наилучшую песнь мою».

Кинул Король серебряный грош,

Одну из мелких шотландских монет:
«За бедняцкую плату, за нищенский дар
Сыграешь ли ты для меня или нет?»

«Когда я играю для малых детей,

Они подходят вплотную ко мне,
Но там, где даже дети стоят,
Кто ты такой, что сидишь на коне?

Слезай с коня твоей спеси, Король!

Уж больно чванен твой зычный галдеж.
Три слова тебе я скажу, и тогда,
Коль дерзнешь, в дворянство меня возведешь!»

Король послушно сошел с коня

И сел, опершись спиной.
«Держись! — молвил Томас. — Теперь у тебя
Я вырву сердце из клетки грудной!»

Томас рукой по струнам провел

Ветровой арфы своей колдовской;
От первого слова у Короля
Хлынули жгучие слезы рекой:

«Я вижу утраченную любовь,

Касаюсь незримой надежды моей,
Срамные дела, что я тайно творил,
Шипят вкруг меня, как скопище змей.

Охвачен я страхом смертной судьбы,

Нет солнца в полдень, настала ночь.
Спрячь меня, Томас, укрой плащом,
Бог знает, — мне дольше терпеть невмочь!»

Вверху синева, и внизу откос,

Бегущий поток и открытый луг.
В зарослях вереска, в мокром рву
Солнце пригрело племя гадюк.

Томас молвил: «Приляг, приляг!

То, что минуло, рассудит Бог,
Получше слово тебе возглашу,
Тучу сгоню, что прежде навлек».

Честный Томас по струнам провел рукой,

И арфа грянула сгоряча,
При слове втором схватился Король
За повод, за рукоять меча:

«Я слышу ратников тяжкий шаг,

Блестит на солнце копий стена.
Из чащи так низко летит стрела,
Так звучно поет в полете она!

Пусть на этой войне мои стяги шумят.

Пусть рыцари скачут мои напролом,
Пускай стервятник за битвой следит, —
Жесточе у нас не случалось в былом!»

Вверху синева, и внизу откос.

Гнется трава и пуст небосклон.
Там, сумасбродным ветром звеня,
Сокол летит за сорокой в угон.

Честный Томас над арфой вздохнул

И тронул средние струны у ней;
И последнее слово Король услыхал
О невозвратности юных дней:

«Я снова Принц и без страха люблю

Подружку мою, не в пример Королю,
С друзьями подлинной дружбой дружу.
На добром коне оленя травлю.

Псы мои насмерть загонят дичь,

Могучий рогач залег у ручья;
Ждет у окна, чтоб мне руки умыть.
Возлюбленная подружка моя.

Я истинно жив, ибо снова правдив,

Всмотревшись в любимый, искренний взгляд.
Чтоб в Эдеме вместе с Адамом стоять
И скакать на коне через Райский Сад».

Ветер безумствует, гнется трава,

Плещет поток, и пуст небосвод,
Где, обернувшись, могучий олень
Лань свою ждет, ей прийти не дает.

Честный Томас арфу свою отложил.

Склонился низко, молчанье храня.
Он стремя поправил и повод взял,
И Короля усадил на коня.

Он молвил: «Ты бодрствуешь или спишь,

Сидя застыло, молча? Ну что ж!
Мыслю — ты будешь песню мою
Помнить, пока навек не уснешь!

Я Песней Тень от солнца призвал,

Чтоб вопила она, восстав пред тобой,
Под стопами твоими прах раскалил,
Затмил над тобой небосвод голубой.

Тебя к Престолу Господню вознес,

Низверг тебя в Пекло, в Адский предел,
Я натрое душу твою разрезал,
А — ты — меня — рыцарем — сделать — хотел!»