Избравший ад: повесть из евангельских времен

– Не хочу! Более того, я поклялся быть с тобой рядом, и не только тебе. Но я совершил страшное. Нарушил и Закон, и твое учение. Я принес смерть в наше братство!

Какое-то время Иисус раздумывал, потом взял руки друга в свои, крепко сжал их.

– Я… я не могу и не стану судить тебя, Иуда. Я не переживал такой боли… Все случилось, как случилось. Пусть так и будет. На все воля Божья.

– Спасибо, Иисус! Это слова истинного друга! – он вытер слезы, тряхнул головой. – О зелотах не беспокойся, я разберусь с ними. Только не вмешивайся, хорошо?

– Что ты задумал?

– Ничего особенного. Они просто должны понять, что до тебя им не добраться.

– Не надо!

– Я не собираюсь делать ничего страшного. Просто объясню Иораму и старейшинам, что не стоит пытаться трогать тебя. Иначе они не остановятся.

– Объяснишь?

– Понимаю… Ты теперь мне не веришь… Но я действительно хочу лишь поговорить с Иорамом или Натаном – его лучшим другом. Они, не смотря ни на что, люди умные. Я сумею убедить их.

– Иуда, ты с ума сошел! Дело совсем не в том, что я не верю тебе!.. Это не так! Я верю! И то… что случилось сегодня, не заставит меня усомниться в тебе. Но ты бредишь – хочешь пойти в самое логово к людям, которые вынесли тебе приговор. Они же убьют тебя!

– Не убьют. Приговор вынесен – это верно. Любой рядовой член братства обязан его выполнить. Но если я явлюсь прямо к Иораму или Натану, минуя остальных, они не станут устраивать потасовок. Не такие это люди. А как добраться до руководителей, я знаю.

– Нет, Иуда! Это слишком рискованно.

– Назарянин! Если я за все эти годы удержался от того, чтобы распороть себе живот и прекратить раз и навсегда свои мытарства, неужели ты думаешь, сейчас я собираюсь погибнуть так глупо? Ни за что!

– Иуда! Какие страшные вещи ты говоришь!.. Зачем?

– Прости! Прости, брат! Я виноват!.. Я не хотел…

– Ни в чем ты не виноват! Тебе просто очень больно! Но боль не станет меньше от такой жестокости к себе… Иуда, я понимаю: ты стремишься защитить меня. И готов ради этого лезть к тигру в зубы. Но я не хочу этого, друг! Пожалуйста, не надо так рисковать!

Несколько секунд Иуда молча смотрел на проповедника.

– Господи!.. Иногда я не понимаю, кого боюсь больше – тебя или себя… Иисус, ты же знаешь зелотов – они не остановятся.

– Пусть! Все будет как должно. Если я нужен Господу, он оградит меня от них. К тому же, пока ты рядом со мной, я под надежной защитой.

– Но…

– Я прошу, Иуда!

– Хорошо. Я поступлю, как ты хочешь.

– Спасибо. А теперь пойдем. Надо объяснить остальным, а то они Бог знает что вообразят.

4

Иуда, расслабившись, сидел у ограды. Голова склонилась на грудь, рассыпавшиеся волосы скрыли лицо. Он глубоко задумался и не замечал ничего вокруг, забыл о трапезе, не ощущал холодного ветра пустыни. Иисус смотрел на него. Жалость к этой измученной душе терзала его сердце. Назарянин хотел подойти, сказать что-то доброе, утешить, но не смел. Он знал: не получится – эта гордая душа не принимала жалости, не искала утешения.

Проповедник огляделся. Вокруг все привычно: спор учеников, задумчивая Магдалина, залитый солнцем двор бедного дома Лазаря. И среди всего этого одинокая фигура Иуды… Иисус неслышно подошел к другу. Тот его не замечал.

– Мне кажется, ты задумал что-то, – как можно мягче сказал Назарянин.

Иуда резко обернулся, обжег его долгим острым взглядом, снова опустил голову.

– Уйди, – тихо, беспощадно сказал он. – Это только мое бремя… мой выбор…

Иисус не уходил.

– Я знаю, ты сделаешь все, как надо, не позволишь им все испортить… – еще тише произнес Иуда. – Уходи, пожалуйста!

– Иуда! – Иисус ласково опустил руку ему на плечо.

Он вскочил, отстранился.

– Уйди! Не надо!.. – он медленно отступал, выставив руки в запретном жесте. – Мне… ты не поможешь! – он бегом бросился прочь.

Иуда бежал, не разбирая дороги, не видя ничего вокруг. Грудь его разрывалась, голова горела. Душа, измученная, истерзанная, раздираемая сомнениями, страхом, бременем решения, рвалась наружу, пылала, сжигая его… Иуда рухнул на колени, из его груди вырвался страшный отчаянный крик, отдавшийся многократным эхом в холмах:

– Господи-и-и-и!..

Его затрясло, по щекам потекли слезы. Дрожащими руками он закрыл лицо. Слезы не принесли облегчения. С усилием выпрямившись, он молитвенно поднял руки.

– Господи! Боже правый!.. Я знаю, Ты слышишь меня, Ты читаешь в душе моей и видишь мои муки!.. Господи! Об одном прошу – дай мне знак, что такова Твоя воля! Боже, ты слышишь?! Я сам все сделаю! Сам! Только… молю, избавь меня от сомнения! Боже Правый! Высока Твоя цена, беспощадна кара Твоя! Я готов принять ее, Господи! Но мне надо знать… Слышишь?! Мне надо знать, что я прав, что я правильно понял Твой замысел! Что это не будет напрасным!.. Боже праведный! Делай со мной, что хочешь, но дай мне ясный знак воли Твоей… Слышишь! Дай же мне знак! Пощади меня, Господи!..

Руки бессильно упали. Он скорчился, словно в приступе боли.