Изгнанницы

Она открыла глаза. Снова их закрыла. Слишком яркий свет. Лимонно-желтый. Верно, сейчас самый разгар утра. Надо ответить. Девочка откашлялась и просипела:

– Да.

Дверь открылась.

– Господи, – охнула Хейзел. – Так я и знала: что-то случилось.

Хейзел принесла Матинне мясной бульон, отвар из листьев сассафраса и кашицу из толченых семян пажитника – верное средство от кашля с мокротой. Заставила ее прополоскать горло соленой водой. Еще притащила горшок с водой комнатной температуры, в которую сначала опускала полотенца, а потом выжимала их и клала девочке на лоб и грудь, чтобы снять жар.

Почувствовав, как по щеке струйкой побежала вода, Матинна открыла глаза. Посмотрела на лицо Хейзел: россыпь оранжевых веснушек, рыжие ресницы, ясные серые глаза.

– Миссис Крейн отослала нас обратно в «Каскады», – сообщила ей горничная. – Сказала, что, пока Франклины в отъезде, в прислуге нужды нет. Но я как знала, что надо вернуться. Ну прямо чувствовала. – Наклонившись поближе, подоткнула одеяло. Диск, который она носила на шее, качнувшись, коснулся щеки Матинны.

Девочка подняла руку и дотронулась до него.

– Тебе мешает?

– Совсем нет. Я просто пыталась разглядеть, что на нем написано.

Хейзел протянула его на ладони вперед.

– Смотри, это цифры: номер сто семьдесят один. Нас заставляли носить такие на корабле. Чтобы сразу можно было узнать, если кто-нибудь пропадет. Ясно?

Матинна кивнула. И поинтересовалась:

– А твоя подруга пропала?

– Ну, она упала за борт. Так что, можно считать, что да. – Хейзел убрала набрякшую ткань со лба девочки и потрогала его рукой. – Жар спал. Закрой глаза. – Она посмотрела на Матинну долгим взглядом. – Я тебе расскажу один секрет. Перед самой смертью моя подруга родила ребенка. Девочку Руби. Теперь она моя дочка. Ее забрали в Королевскую школу-приют, но, как только я освобожусь, сразу возьму Руби к себе. – Она провела пальцем по краю диска. – Ох и нехорошее место этот приют.

– Знаю, – отозвалась Матинна. – У меня там сестра умерла.

– Неужто? – Хейзел протяжно вздохнула. – Соболезную.

– Это было давно, еще до моего рождения.

Горничная медленно покачала головой.

– Руби должна выжить. Не представляю, что буду делать, если вдруг ее потеряю.

После того как Хейзел ушла, Матинна закрыла глаза. Подумала обо всех, кого потеряла сама. О сестре, которую никогда не видела, о своих давно умерших родителях. Об отчиме, махавшем ей вслед рукой, когда она отплывала от Флиндерса. Вспоминал ли он о падчерице? Волновался ли за нее? Жаль, что Матинна не может сообщить Палле, что у нее все хорошо, ей никак с ним не связаться. Да и действительно ли у нее все хорошо?

Дом губернатора, Хобарт, 1842 год

Однажды утром, неделю спустя после того, как Франклины вернулись из Лонсестона, Матинна сидела в надворной кухне и упражнялась в арифметике, повторяя таблицу умножения на грифельной доске.

Внезапно в дверях появилась миссис Крейн.

– Доброе утро, Матинна. Леди Франклин просит тебя подойти в Красную гостиную.

Девочка подняла глаза, и сердце в груди бешено заколотилось. Хозяйка не выказывала нужды в ее присутствии со времени того злополучного ужина с танцами.

– Чего она от меня хочет?

Миссис Крейн поджала губы.

– Она не сказала. И не по чину тебе задавать подобные вопросы. – Экономка упрямо не встречалась с Матинной взглядом.

Парчовые шторы в гостиной были задернуты. Масляные лампы отбрасывали причудливые тени. Девочке пришлось прищуриться, чтобы разглядеть фигуру сэра Джона, который стоял у книжного шкафа к ней спиной, заложив руки назад и застыв без движения, точно горгулья на готическом соборе. Леди Франклин сидела на стуле, на коленях у нее лежала раскрытая книга – сборник карт.

– Проходи, проходи. Миссис Крейн, вы можете остаться. Это не займет много времени. – Она нетерпеливо пошевелила пальцами, подзывая Матинну. Закрыв атлас, поинтересовалась: – Ну и как у тебя дела? Все хорошо?

Такой вопрос подразумевал только один ответ:

– Да, мадам.

– Чем ты занимаешь себя в последнее время?

– Когда я нашла ее, она упражнялась в арифметике, мэм, – доложила миссис Крейн.

– А-а-а, ну молодец, Матинна. Не ожидала от тебя такого рвения к учебе в отсутствие Элеоноры.

– Мне так и так больше нечего делать, – угрюмо объяснила девочка. Она никогда еще не разговаривала с леди Джейн в подобном тоне, но теперь, похоже, особого смысла в расшаркиваниях не было.

Но хозяйка, казалось, ничего не заметила.

– Я всегда говорю, что скука – отличный стимул, – непринужденно рассмеявшись, произнесла она. – Знаешь, Матинна, некоторые считают твой народ не способным ко сколько-нибудь сложному обучению. Быть может, ты послужишь доказательством их неправоты. Разумеется, имеются определенные… э-э-э… ограничения в отношении как изучаемых дисциплин, так и успехов, на которые можно рассчитывать. Как говорится, выше головы не прыгнешь. Мы, во всяком случае, определенно пытались… даже дважды. – И, обращаясь к отвернувшемуся ото всех мужу, поинтересовалась: – Не хочешь ли присоединиться к нашему разговору, дорогой?