Изгнанницы

– Вы за мной приехали? – удивленно спросила Матинна. Она никогда еще не ездила на телеге.

– Ты же тут одна такая черненькая, так? Направляешься в приютскую школу?

Миссис Уилсон была права. Девочку пробрало холодком.

– Там сзади доска есть, – заметил кучер, почувствовав ее беспокойство. – Незачем тебе на соломе сидеть.

– Но… – Слова застревали в горле. – М-мне сказали, что у меня будет в-время попрощаться.

Он пожал плечом.

– Можешь не торопиться. Я обратно не спешу.

Хейзел обнаружилась на дальнем дворе, где развешивала на веревке белье. Когда Матинна сказала ей, что уезжает, девушка уронила влажную одежду в корзину.

– Что, прямо сейчас?

– Да, перед домом уже ждет телега.

– Телега, – покачала головой Хейзел. – Ну и ну.

– Они отсылают меня в приют. – Сердце Матинны сжалось, будто стиснутое в кулаке. – Мне… мне страшно.

– Еще бы не страшно, – вздохнула горничная. – Но ты девочка сильная. Все будет не так уж и плохо, вот увидишь.

– Ты же знаешь, каково это – жить в приюте, – тихонько возразила Матинна.

Хейзел заглянула ей в глаза. Разумеется, все она прекрасно знала.

– Я навещаю Руби по воскресеньям. Попробую и с тобой увидеться.

– Думаешь, тебе позволят?

Хейзел пожала плечами. Потом кивнула в сторону бочки:

– Подожди здесь минутку. Я быстро.

Матинна сидела на бочке, глядя вверх на эвкалиптовые деревья с растрепанными белыми цветами и листьями, похожими на длинные, как чулок, вязаные шапочки с помпоном. Облака позади нее напоминали сахарную вату. На куст рядом опустился попугай и склонил набок голову с темными, как семечки, глазами. Потом так же внезапно взлетел в воздух, мазнув красным всполохом по небу.

– У меня тут есть кое-что для тебя. – Хейзел вернулась и присела рядышком на бочке. – Я потихоньку положу тебе это в карман. – Она подвинулась поближе, и Матинна почувствовала, что ее потянули за передник. – Засунь внутрь руку.

Она подчинилась и нащупала… крохотные ракушки. Нанизанные на нитку. Спутанные в довольно большой комок. Девочка изумленно посмотрела на Хейзел.

– Все три ожерелья. Да, я их стащила. Сомневаюсь, что леди Франклин заметит пропажу. Да мне по-любому без разницы. Они принадлежат тебе. – Горничная потянулась к руке Матинны. – И вот что, на прощание мне хочется тебе кое о чем рассказать.

Девочка опустила глаза на свою смуглую руку, которую Хейзел держала в своей, бледной и усыпанной веснушками, руке. По величине они были почти одинаковыми.

– Моя подруга – та, что умерла, – научила меня одному фокусу, его можно проделывать в голове, когда тебе грустно. Представь себя деревом, внутри ствола которого имеются кольца. Каждое кольцо – это любимый человек или место, где ты когда-то бывала. Они всегда при тебе, куда бы ты ни отправилась.

Матинна вспомнила, как ее мать говорила, что надо вообразить себя ниткой ожерелья, а дорогих тебе людей и места – ракушками. Похоже, Ванганип и Хейзел толковали об одном и том же: если ты полюбила кого-то или что-то, это навсегда останется с тобой, даже после того, как исчезнет из твоей жизни. Ее мать, отец, Палле… остроконечные горные хребты и белый песчаный пляж на Флиндерсе… Валука… сестра, которую она никогда не знала. Даже Хейзел. Каждый из них – отдельная ракушка. Все они воплотились в кольцах дерева.

Что ждет ее впереди? Может, теперь Матинна вечно будет одинокой, оторванной от всех и вся? Постоянно в движении, на пути куда-то еще, всегда и повсюду немного чужой. Она знала об этом мире одновременно слишком много и слишком мало. Но то, что знала, носила глубоко внутри себя. Любовь своей матери. Надежные объятия приемного отца. Тепло костра. Шелковистое касание травы валлаби. Она видела полоску земли со стороны открытого океана и научилась ставить парус. Испытала, какие ощущения возникают во рту, когда говоришь на разных языках, и носила платье из красного атласа. Позировала для портрета как дочь вождя, которой, собственно, и являлась.

Матинна чувствовала, что ее страх ослабевает, будто внутри нее разжался крепко стиснутый кулак. Как если бы она стояла на краю пропасти и вдруг подалась вперед. Сейчас больше не было смысла бояться. Она уже падала, летела с высоты, а ее будущее, чтобы оно ни сулило, стремительно неслось ей навстречу.

Хейзел

Вся необыкновенная красота эта зиждилась на реках крови, что, собственно, можно сказать и обо всем цивилизованном устройстве сего острова.

Олин Киз. Широкая стрела

[42]: Эпизоды истории Мейды Гвинхэм, осужденной пожизненно, 1859

Хобарт, Земля Ван-Димена, 1842 год

День отъезда Франклинов понемногу приближался, и Хейзел теперь с утра до вечера складывала белье в сундуки из кедра, заворачивала фарфор в ветошь, составляла списки серебра и статуэток и заполняла деревянные ящики.