Изгой

Трактир никогда не был центром паломничества гостей и жителей города – приземистое здание совсем небольшое, конюшни не видать – только поилка для лошадей у входа. К тому же можно смело утверждать, что это заведение знавало лучшие времена. А теперь бревенчатые стены рассохлись и почернели, черепица на крыше заросла мхом и наверняка протекает. С пресловутой вывески, которую хозяин собрался менять, облетела краска, а цепи, на которых она висела, совсем проржавели. Крупным заработком, на который настроился искусник, здесь и не пахло. Он не стал входить – здесь не заработать даже одну серебрушку. Вывеску, конечно, сделать совсем не трудно, если это просто светящаяся надпись с картинкой. Даже несколько последовательно сменяющих друг друга изображений – тоже не проблема. Но тратить заготовку для амулета жалко, а без нее плетение простоит совсем недолго. Если же обходиться только Искусством, чтобы мана на поддержание плетения качалась прямо из хозяина или посетителей, то это займет много времени и усилий – опять невыгодно. Все-таки для заработка нужно искать клиентов побогаче: купцов, аристократов, служащих. Либо как-то решить вопрос нехватки искусных амулетов и накопителей, чтобы не приходилось экономить. Тогда да, можно открыть лавочку, куда будут приходить страждущие всех сословий, и в пять минут удовлетворять их запросы на месте, как это сделано в Кордосе. Или вовсе наладить поставки маны на родину, только с этим заморочек еще больше.

По пути старик купил у плотника, который прямо на улице вместе с подмастерьем делал и продавал колеса для телег, несколько жердин. Недавно ему в голову пришла одна мысль, и он решил воспользоваться остановкой, чтобы опробовать ее в деле.

Четыре оси для повозки – груз невеликий, но вездесущие мальчишки с транспортировкой справились лучше, а сам Толлеус дошел налегке. Все же он слегка запыхался, поспевая за ними, – ребятня попалась шустрая. Оболиус бессовестно дрых на куче сена, купленного на корм химерам и сваленного в углу загона. Вообще-то он должен был чистить животных, а в свободное время тренироваться в Искусстве, осваивая метки.

Искусная метка – очень полезная штука. Ее можно прикрепить к любой вещи, и последняя уже никогда не затеряется, ее всегда можно будет найти. Вернее, не всегда, а только если она недалеко, не дальше нескольких лиг. И все же.

– Ты, выходит, решил, что метки тебе ни к чему, – пробормотал старик, разглядывая ученика.

Причем было видно, что Оболиуса не просто сморил сон во время тренировки, совсем нет! Он устроился с максимальными удобствами: свил себе подобие гнезда, снял башмаки и даже раздобыл где-то соломенную шляпу с широченными полями, которой закрыл лицо от солнца. Искусник неодобрительно покачал головой: вот кого надо привлекать для изготовления искусных вывесок на трактиры, чтобы не скучал! Впрочем, тревожить горе-ученика не стал: есть идея получше. Аккуратно пометив башмаки парня искусными метками, Толлеус зашвырнул один в самую гущу мохнатого племени, а второй закинул в телегу. Пускай теперь на собственном опыте убедится в полезности меток!

Затем старик залез в повозку и с наслаждением в ней растянулся. Что ни говори, а прошел он сегодня изрядно и заслужил отдых!

– Как там говорил Морис? – проворчал искусник. – Мохнатки снимают усталость? А вот сейчас проверим!

Надо сказать, что как только Толлеус оказался в загоне, несколько животных сейчас же подняли головы и стали потихоньку, бочком подбираться к нему. Он шикнул и замахнулся посохом, отгоняя их, но ушли не все: самая первая химера, которую Оболиус назвал Булькой, давно перестала бояться людей и не оставила попытки добраться до хозяина. Искусник разулся и свесил ноги с борта. Даже если мохнатка не поможет от усталости, все равно приятно постоять натруженными ступнями на теплой мягкой спине животного.

Химера, которая в этот момент возилась где-то под телегой, подкапывая колесо, сейчас же заинтересовалась новым объектом. Расслабившись, Толлеус ощутил завитки шерсти под стопами и зажмурился от удовольствия. В следующее мгновение Булька, ухватившись зубами за полу плаща, стащила старика на землю. На счастье, он не ударился, мягко съехав по мохнатому боку. Но в следующую секунду ему пришлось отбиваться изо всех сил, потому что чудовище вознамерилось свернуться калачиком у него на груди. Трость, которую искусник по старой привычке не выпустил из рук, помогла на какое-то время сдержать натиск, но силы были не равны. Мохнатка, утробно булькнув, взгромоздилась на распростертого в пыли хозяина и довольно затихла. Железные дуги жилета с честью выдержали новый вес, так что Толлеус не задохнулся под гигантской тушей, но и освободиться самостоятельно не получалось. Спустя минуту он оставил попытки: откуда-то из живота вдруг стала подниматься теплая волна неги и умиротворения, которая вмиг затопила его с головой, растворяя в себе.