Изгой

– Зуб, – отмахнулся Тайнус. – Это может сделать даже Пирот. Пирот, посмотри, что там такое, – распорядился мальчишка, повернувшись к замершему у него за спиной толстяку. – Ты желаешь совсем другого, – снова обратился оракул к искуснику. – У тебя есть вопрос, и ты хочешь задать его мне. Но только ты должен сам найти ответ.

– Какой вопрос? – не понял старик.

Чародей своими глубокомысленными изречениями его совсем запутал. А может, оракул просто не умел связно выражаться. Говорят, это извечный бич всех прорицателей.

– От вопроса зависит и ответ, а от него – путь. Слишком много нитей судьбы завязано в один узел вокруг тебя. Чтобы найти свою судьбу, ты должен выбрать вопрос и все время искать ответ.

– А разве можно узнать варианты судьбы и выбрать? – изумился Толлеус.

– Господин, – встрял Пирот, оторвавшись от своего задания. – Осмелюсь обратить ваше внимание, что это искусник. Не надо ему помогать.

– Да, но он пришел ко мне, и я отчетливо вижу его пути, – насупился Тайнус. – Мне уже так надоели паломники со своими дурацкими вопросами о любви и верности или другие, которые все время ищут клад почивших родственников. Завтра с утра опять целая очередь выстроится. Так редко появляется что-то другое. Этот кордосец – особенный.

– Архонт оракулов будет недоволен, если вы скажете, – гнул свою линию Пирот, опустив голову и глядя исподлобья.

– Да-да, ты прав, – сник Тайнус. – Я ему не скажу.

Толлеус, который молча слушал всю эту перепалку, с ненавистью посмотрел на толстяка: кажется, из-за него малолетний чародей ему сейчас не скажет что-то важное. Действительно, аудиенция закончилась. Насупленный Тайнус больше не проронил ни слова, а Пирот вежливо, но настойчиво выдворил старика на крыльцо. Правда, по его словам, с зубом Оболиуса теперь «все в порядке», то есть он благополучно выпал. Все-таки Толлеус рассчитывал на большее – вырвать он мог и сам. Хорошо еще денег оробосцы не взяли: забыли или так спешили прогнать искусника, что махнули на выручку рукой. Странный визит получился. Старик ничего особенного от него не ждал, но все равно осталось ощущение какой-то неудовлетворенности. Требовалось хорошенько поразмыслить обо всем, но пока в голове была лишь вязкая каша: сплошные вопросы, и не за что зацепиться.

Ученик вовсе пребывал в прострации, меланхолично переставляя ноги, но поминутно останавливаясь, чтобы сплюнуть кровь и гной. Щека его опала, почти вернувшись к своему нормальному размеру. Искусную блокировку чувствительности по совету толстяка сняли сразу же, так что теперь Оболиус мог в полной мере насладиться отголосками своих «замороженных» страданий. Старик на всякий случай посмотрел истинным зрением, чтобы оценить работу чародеев, но ничего интересного там не было: только какое-то марево вокруг рта, еле видимое в аурном зрении. Зачем оно там нужно сейчас, зуба-то больше нет!

Так в молчании путешественники дошли до стада. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, бросая на землю длинные тени. Заниматься поисками постоялого двора и пропитания ни у кого, кроме химер, не было желания, но их никто не спрашивал. Чистое небо не обещало дождя, поэтому Толлеус сразу забрался в телегу – сейчас ему требуются тишина и покой.

«Что произошло в доме оракула?» – вот о чем гадал искусник, глядя на звезды, так похожие на метки из черной пустоты. Других, более конкретных вопросов было великое множество, но все они сводились к одному: «Что это было?» Можно было отмахнуться и просто не поверить увиденному. Пожалуй, раньше старик так и сделал бы: слишком все выглядело нереально. Однако за последние пару месяцев он постоянно сталкивался с необъяснимыми вещами. Кроме того, некоторые детали косвенно указывали на правдивость пережитого. Но если это так, то где он был? Неужели ему в самом деле посчастливилось прикоснуться к пресловутой чародейской Сути Мира? И если да, то что же произошло с ним в Оробосе? Неужели это какие-то чары меняют его сознание? В этот момент старик вспомнил про целебный конструкт, который висел где-то над макушкой. Впрочем, Маркус при изучении не разглядел в нем ничего опасного.

Голова шла кругом, но идеи не появлялись. Оставалось только провести опыт. Искусник попытался расслабиться и сосредоточиться, даже стал тихонько предлагать себе «открыть душу и впустить Суть Мира». Но ничего не происходило. Впрочем, старик и сам чувствовал, что расслабиться должным образом не получается, – в сознании полный сумбур. Толлеус прекратил попытки, настраиваясь на длительные медитации, чтобы успокоиться и сосредоточиться, но вспомнил, что в первый раз ему помогла расслабиться химера.