Изгой

Тэмзин оторвалась от журнала:

– Кит, не мели ерунды.

– Собственно, такой человек везде будет нежеланным гостем, – сказала Клэр.

«И куда же деваются нежеланные гости», – подумала Кит. Она вообразила ряды домов, где живут все эти люди, и сразу захотела перенестись туда.

Все молчали. Полистав страницы, Тэмзин подняла голову.

– Па-ап, – протянула она, – а может, пристроить его куда-то в контору каменоломни? В общем, туда, где не происходит ничего важного. Тогда и мистер Олридж будет доволен, и тебе не придется волноваться.

– Думаю, я так и сделаю. Просто ужасная тягомотина, вот и все.

Тэмзин сделала глоток хереса.

– Давай я сейчас позвоню? Встретитесь утром.

Она вышла из комнаты. Дики не стал ее останавливать. Кит смотрела вслед. Будь она старше и к тому же блондинкой или хотя бы посимпатичнее, тоже устроила бы его на работу, а не сидела бы ненужной и незаметной.

Из холла донесся смех Тэмзин, и вскоре она вернулась в гостиную, улыбаясь себе под нос. Кит стало стыдно за свою зависть.

– Я поговорила с мистером Олриджем. Он страшно рад. Спасибо, папочка. Ошибаться свойственно людям, прощать – богам. Ну, ты в курсе.

– Моя ты умница. – Дики поцеловал ее.

Клэр шила, не поднимая головы, Кит сидела на диване.

– Сокровище. – Он погладил Тэмзин по щеке.

Тэмзин ждала его у выезда. Когда она посигналила, Льюис схватил гренок с тарелки, потом куртку и побежал к ней.

Утро выдалось прохладное, так что крыша кабриолета была поднята.

– Не дуйся только и, пожалуйста, постарайся без странностей.

Он завязал галстук и улыбнулся. Значит, без странностей. Перед очарованием Тэмзин трудно было устоять, но в машине Льюису стало легче: девушка надела кардиган и длинную юбку, а значит, он не мог отвлечься на ее руки и ноги. Утренняя прохлада, да и вообще утро мешали до конца осознать, что происходит. Впрочем, Тэмзин, как и всегда, была улыбчива и обаятельна.

Контора находилась в двадцати минутах езды от деревни. Кривая постройка стояла на самом краю каменоломни, казалось, ветер запросто сдует ее вниз. «Может, на это Дики и рассчитывал», – подумал Льюис. Тэмзин по широкой дуге подъехала к двери и остановила машину.

– Не бойся, папа не такой уж злой. Я подожду здесь.

Пока Льюис выходил из машины, Тэмзин включила радио – Фэтс Доминго пел «Blueberry Hill». Пел красиво, и Льюис с удовольствием прогулялся бы с Тэмзин, вместо того чтобы встречаться с ее отцом в конторе. Он поднялся по металлическим ступеням к двери и, постучав, вошел.

За столом сидел мужчина неопределенного возраста, в очках и с гладко зализанными волосами.

– Льюис Олридж? – обвинительным тоном спросил он. Льюис кивнул. – Меня зовут мистер Филипс. – Привстав на стуле, он указал карандашом на другую дверь и с пафосом возвестил, будто говорил о высокопоставленной особе. – Мистер Кармайкл вас ждет.

Под пристальным взглядом Филипса Льюис постучал в кабинет.

– Войдите!

Льюис приоткрыл дверь.

– А, Льюис, – сказал Дики. – Филипс! Загляни ко мне!

Филипс выпрыгнул из-за стола и метнулся в кабинет. Дики стоял у окна, заложив руки за спину. Льюис давно не общался с людьми, подобными Дики, если таковые вообще существовали, и чувствовал себя нелепо в пиджаке, скрипучих туфлях и с румянцем во все щеки.

– Как дела у родителей?

– Все хорошо, сэр. Спасибо.

– Вчера у нас был разговор с твоим отцом, и я попросил мистера Филипса что-нибудь тебе подыскать. Филипс?

– Можно в архив, – отозвался тот.

Льюис кивнул. С такой работой он вполне справится. Дики махнул Филипсу, и он подошел к Льюису вплотную.

– Только без фокусов.

У него вышло почти смешно, и все же Льюису было не до смеха: во-первых, Филипс стоял слишком близко, во-вторых, Дики буравил его суровым взглядом. Ненависть, которую Льюис всегда к нему испытывал, давала о себе знать, и он с трудом сдерживался.

– Конечно, сэр.

– У тебя будет испытательный срок, – продолжал Филипс. От него воняло отрыжкой и маслом для волос. – Так решил мистер Кармайкл. Жду тебя в понедельник в девять утра – буду вводить в курс дела. Договорились?

– Спасибо, – сказал Льюис.

Его собеседники снова переглянулись, и Филипс вышел из кабинета. Дики приблизился к Льюису.

– Вообще-то я не беру бывших заключенных. Заруби себе на носу: я нанимаю тебя только ради твоего отца, который давно работает в моей компании. Ты понимаешь, что для него это значит? – Дики шагнул еще ближе. – На самом деле я тебе не доверяю, но если ты потеряешь работу, это ударит прежде всего по твоему отцу. Твой отец будет огорчен. Ясно?

– Да, сэр. – Льюис старательно разглядывал окна в кабинете – закрытые уплотнителем по всему периметру и без единого шпингалета.

– Не будем притворяться, что работа очень важная. Это моя компания, и я защищаю ее интересы. Ты будешь делать бесполезную работу, а я – платить тебе гроши. Что скажешь?

Дики в своем праве. Чем злиться в ответ, лучше промолчать. Льюис два года молчал в присутствии людей, которые старались вывести его из себя.