Изгой

– Помнишь, Льюис когда-то играл в турнире по теннису против другой подготовительной школы? Что это был за турнир?

– Не знаю, – ответила Элис. – По-моему, мы тогда еще не познакомились.

Гилберт повернулся к ней и ласково спросил:

– Ждешь обеда?

– Очень.

– Думаю, будет здорово. А ты?

У дома Кармайклов Престон вышел из машины, открыл дверь Клэр, потом Дики, затем выпустил Тэмзин и Кит. Оказавшись на свободе, Кит стрелой бросилась в дом и наверх, в свою комнату, на бегу стягивая платье.

Она переоделась в шорты, наспех умылась холодной водой и помчалась в сад, захватив у черного хода теннисную ракетку. Экономка расставляла бокалы на длинном столе на террасе. На полпути к корту Кит вспомнила о Льюисе и резко остановилась. Она критически оглядела свои голые загорелые ноги в поношенных парусиновых туфлях. Интересно, есть ли у нее надежда когда-нибудь выглядеть приличнее? Может, стоит надеть нарядное платье? Только незачем: он все равно на нее не посмотрит. Зато ей смотреть никто не запретит. Кит засмеялась и снова побежала вперед.

Тэмзин стояла перед зеркалом и улыбалась своему отражению. Она решила не целовать его в губы, как делала в детстве. Снизу донесся гул голосов – постепенно прибывали гости. Интересно, Олриджи уже пришли? Тэмзин вспомнила лицо матери, когда та узнала, что дочь лично пригласила Льюиса. У ее отражения сверкнула в глазах озорная искра. Тэмзин открыла рот, будто хотела что-то сказать – просто чтобы увидеть движение губ. Затем направилась к двери и уже на пороге обернулась к зеркалу, чуть смущенно улыбнувшись самой себе.

Машины у дома Дики Кармайкла едва умещались на узкой гравийной полоске. Передняя дверь была распахнута, и горничная чинно встречала гостей у порога. Льюис вошел в холл вслед за Элис и Гилбертом. После яркого солнца тут было темно. Свет не проникал внутрь, и полированное дерево казалось черным. Дом плохо сочетался с летней погодой.

Гостиная пустовала, зато за окном толпились люди, громко беседуя между собой.

– Гилберт… – позвала Элис.

Гилберт взял ее за руку, и Льюис понял, что отец и мачеха нервничают и пытаются друг друга подбодрить, и нервничают, разумеется, из-за него.

Наконец они вышли на террасу. От раскаленных на солнце каменных плит поднимался жар.

Взору открылись большой сад, длинная терраса с накрытыми столами и гуляющие по траве люди. Как будто красочное полотно неизвестного художника, воплощение уюта и радости. Привыкший совсем к другим видам, Льюис застыл в изумлении. Похоже, ему в самом деле дозволено жить обычной жизнью.

Элис положила ладонь Гилберту на руку.

Мэри Нэппер беседовала с Гарри Ролинзом, при виде Льюиса оба прервались и уставились на него. Уловив паузу в разговоре, их примеру последовали другие гости, и вскоре все присутствующие удивленно замолчали. Пауза длилась каких-то несколько секунд, Гилберт решил не подавать виду и улыбнулся.

Разговоры возобновились, однако звучали натужно и фальшиво. Гилберт нервно покачивался с носка на пятку и приветливо улыбался всем присутствующим.

Льюису стало обидно за отца.

– Гилберт! Элис! – Клэр вышла из дома вместе со служанкой и, завидев Олриджей, немедленно направилась к ним. – Я так рада, что вы пришли. Чего-нибудь выпьете?

Служанка принесла поднос с напитками. Льюис сделал вид, что его тут нет.

Гилберт и Элис стояли вплотную друг к другу и болтали о каких-то пустяках. Подошедший к ним Дэвид Джонсон заговорил с Гилбертом, а на Льюиса даже не посмотрел. Льюис отступил на шаг и задумался, не пора ли домой.

– Так вот ты где!

На ярком солнце Тэмзин сияла еще ослепительнее. Льюису даже не верилось, что ему позволено на нее смотреть. Девушка была в кремово-белом или бело-розовом – он толком не разобрал, – словом, воздушная и мерцающая.

– Слава богу, пришел! – Она непринужденно взяла его за руку. – Тут тоска зеленая.

Девушка потащила его за собой. На них оборачивались: еще бы – красавица Тэмзин как ни в чем не бывало идет с Льюисом, да еще и держит его за руку. Льюис восхитился ее смелостью. Тэмзин шла по траве быстрым шагом, почти бежала, и неожиданно остановилась перед двумя дамами в шляпках.

– Миссис Паттерсон, помните Льюиса Олриджа?

– Разумеется, – ответила дама.

Ее собеседница кивнула. Даже не улыбнувшись, Льюис и Тэмзин зашагали дальше.

– А ты имеешь успех! – Довольная Тэмзин засмеялась, обернувшись через плечо. Похоже, всеобщая неприязнь к Льюису приводила ее в особенный восторг.

Теннисный корт находился в некотором отдалении. Трава на нем была идеально подстрижена; вокруг росли фруктовые деревья, перемежающиеся розовыми кустами, за ними начинался лес. У корта, где Кит играла с каким-то мальчиком, собрались дети помладше. Тэмзин и Льюис остановились у края. Подавал мальчик. Кит сокрушительным ударом отбила подачу и рассмеялась, потом заметила Льюиса и застыла, не реагируя на пролетевший мимо нее мяч.

– Эй, малыши! – крикнула Тэмзин. – Сейчас наша очередь! Наигрались, теперь дайте другим.

Зайдя на корт, она протянула руку. Кит отдала ракетку и насупилась.

– Привет, Льюис!

– Привет, Кит.