Изгои Вечного города. Первые христиане в Древнем Риме

Евангелие детства было создано в период, когда уже сложились новозаветные Евангелия и когда среди массы верующих распространились различные сказания, дополняющие сведения этих Евангелий о самом Иисусе и его окружении. Один из вопросов, который мог волновать верующих при создании подобных легенд: если во время своего открытого служения Иисус совершал чудеса и говорил от имени Бога, то когда он получил эту Силу? Во время крещения, когда на него сошел Дух Святой, как считали первые иудео-христиане, или еще раньше? Истории детства, как и рассказ Евангелия от Луки о пребывании двенадцатилетнего Иисуса в храме, по мнению крупнейшего исследователя Нового Завета Р. Брауна, и были призваны показать обладание Христом всеми чудодейственными свойствами с самого детства (по существу, с самого рождения), причем слушателей и читателей евангелий детства не смущало, что рассказы об Иисусе-мальчике могли вступить в противоречие с тем, что Иисуса не признали жители Назарета, которые должны были бы помнить его детские деяния и из-за неверия которых Он не смог совершить чудеса[106].

Однако не только этот в какой-то мере рационалистический подход (если только новообращенные язычники сохранили элементы античного рационализма) определял особенности Евангелия детства и его многочисленных версий. Евангелие детства представляет собой многослойное произведение — с одной стороны, оно удовлетворяет потребность рядовых христиан в чудесах, которые знаменовали всесилие христианства с самого начала появления Иисуса, а с другой — отражает не всегда хорошо понятые гностические представления о тайной символике всего совершаемого Им. Гностики, по существу, не признавали человеческой природы Иисуса, по их представлениям, он не был реальным младенцем, но имел только видимость младенца. В гностическом сочинении «Пистис (Вера) София» сохранился рассказ[107] о том, как в дом Иисуса, когда тому было три года, пришел мальчик (дух?), абсолютно похожий на Иисуса; сам маленький Иисус в то время работал вместе с Иосифом на винограднике. Пришелец спросил: «Где находится Иисус, брат мой?» Испуганная Мария привязала его к кровати и пошла рассказать Иосифу. Когда Иисус услышал ее слова, Он спросил: «Где же он, ибо Я ждал его здесь?» Когда мальчик вошел в комнату, пришелец освободился, и они стали единым целым. В этом рассказе в результате слияния происходит как бы преодоление разделения мальчика Иисуса, уже обладавшего особым знанием (поскольку он ждал пришельца), с тем, кто пришел в его облике — Христом-Логосом, извечно существующим, обладающим сверхъестественными свойствами и абсолютным знанием (гносисом)[108]. Правда, сочинение, написанное от имени Фомы, во всяком случае, его основной текст ориентирован на более широкого читателя, знакомого с Новым Заветом. Деяния Иисуса в детстве должны были символизировать и как бы предсказывать то, что Он совершит впоследствии. Рассказ начинается с эпизода, как обвиненный в том, что Он лепит у потока глиняных птичек в субботу, маленький Иисус оживляет их и отправляет лететь двенадцать птичек — символ двенадцати апостолов, которых Он пошлет проповедовать по миру; в апокрифе маленький Иисус-сеятель собирает невиданный урожай с брошенного им зерна — символ распространения христианства; по просьбе матери Он приносит воду в своем плаще, не пролив ее, так как сосуд по дороге к источнику разбился; вода, принесенная Иисусом, символ — живая вода веры.