Изобличитель. Кровь, золото, собака

– Заметил? Это – символ технического прогресса, добравшегося и до этой глуши. Называется… Я с третьего раза запомнила: гидравлическая электрическая станция. Предмет особой гордости дяди Казимира. Вода вертит какие-то колеса, наподобие мельничных, и получается электричество. Прогресс, правда? Самбарск, хотя он и губернский город, электричеством освещается примерно наполовину. Там нужна большая станция, дорогая, а эта, маленькая, довольно дешевая.

– Ого! – сказал Ахиллес. – Можно подумать, ты не в гимназии, а в Технологическом институте учишься…

– Когда я в прошлом году гостила у дяди, объявился очередной воздыхатель, – безмятежно сказала Ванда. – Студент-технолог, совсем молоденький. Метод ухаживания у него был очень оригинальный: он каждый вечер водил меня к станции и подробно растолковывал, как там все устроено. Даже поцеловать ни разу не пытался. Я бы, конечно, не позволила… Ага! Нас уже встречают. Отец говорил, что даст телеграмму. Красавка всего в трех верстах, там не только почта, но и телеграф… Сейчас стрелять будут.

– Неужели в нас? – усмехнулся Ахиллес.

– Ну что ты! – серьезно сказала Ванда. – Салютовать будут в честь приезда гостей. Это еще от прежнего хозяина осталось, дядя подумал и тоже стал гостей так приветствовать… Ай!

Она с комическим ужасом на лице зажала уши. Слева от крыльца бабахнула маленькая пушечка – они подъехали так близко, что Ахиллес уже мог ее рассмотреть. Выметнулся столб пушистого белесоватого дыма, тут же поплывшего вверх облачком. Лошади остались совершенно спокойны, словно строевые, – ну да, они здесь бывали частенько и успели свыкнуться с безобидным грохотом.

Внизу, перед крыльцом, стояли пятеро – четверо мужчин и женщина в белом платье. Кучер сноровисто остановил лошадей прямо напротив них. Ахиллес спрыгнул первым, подал руку Ванде, и они пошли к встречающим. По пути Ахиллес, движимый чисто военным рефлексом, бросил взгляд на пушечку, оказавшуюся медным фальконетом длиной в пол-аршина – судя по некоторым деталям исполнения, не менее чем столетней давности, если не старше. Как бы не перемудрили с зарядом провинциальные артиллеристы, а то и до беды недалеко. Был схожий случай на одном из золотых приисков: по прихоти его владельца каждый намытый пуд золота отмечался выстрелом из столь же древней пушки – правда, та была гораздо больше, стандартное полковое орудие на лафете, помнившее еще Бородино. Во все дни пьяный сторож Федотыч, исполнявший еще и обязанности пушкаря, однажды переложил пороху – и получилась вечная память новопреставленному рабу Божьему. Ну, и стекла в конторе вылетели все до одного…

– Ванда, милая, как я рад, что навестила, – воскликнул один из мужчин, заключая ее в объятия.

Дядя Казимир, тут и гадать нечего. Господи Боже ты мой, подумал Ахиллес тоскливо, Лесневский был прав – это не человек, это сущая тень человека. Добротный темный костюм висел на нем мешком, лицо походило на обтянутый кожей череп, глаза запали… Что за хворь может довести человека до такого состояния?

– Позволь тебе представить, дядя, – сказала Ванда непринужденно. – Подпоручик Ахиллес Петрович Сабуров, мой очень хороший знакомый (и сопроводила это тем самым взглядом номер один, обращенным ко всем пятерым).

– Душевно рад, душевно! – Дядя Казимир потряс руку Ахиллеса, и у того осталось неприятное впечатление, что он пожимает кость скелета, обтянутую холодной резиновой перчаткой. Холодная, вялая ладонь тяжелобольного человека…

– Душевно рад! – повторил дядя Казимир. – Позвольте и вам представить… Мадемуазель Иоланта Тышевская… – Он замялся словно бы в смущении. – Моя невеста, да-с, венчание через неделю в Самбарске. Душевно приглашаю, Ахиллес Петрович. Быть может, согласитесь быть шафером?

– Почту за честь, – поклонился Ахиллес и поцеловал руку мадемуазель Иоланты.

Бог ты мой, подумал он в некотором смятении, форменная знаменитая картина Пукирева «Неравный брак». Только все наоборот. Довольно красивая, пышущая здоровьем брюнетка не старше тридцати – и эта тень человека… Какие причины потребовались, чтобы эта красивая, молодая, уверенная в себе женщина, явно способная сделать и лучшую партию, согласилась венчаться с этой развалиной? Что за необходимость заставила? Положительно, Лесневский прав – за этим что-то стоит…

– Господин Мачей Ипполитович Старовский, мой дальний родственник. Очень многообещающий молодой человек, очень. Как живописцу ему пророчат большое будущее…

Означенный Мачей в точности отвечал описаниям Лесневского: рыжеватый блондин с круглым добродушным лицом и тонкими усиками, одетый с чуточку нарочитой щеголеватостью. Что ж, именно такие добродушные весельчаки и проматывают состояние, не успев понять, как это получилось…

– Господин Сергей Викторович Дульхатин, мастер высоких наук.