Изобличитель. Кровь, золото, собака

Несомненно, князь с камердинером, опрашивая слуг, не стали допрашивать самих себя. Несомненно, они не допрашивали и княгиню Наталью с Ириной. Вывод: существуют ровным счетом пять человек, о которых решительно неизвестно, не заходили ли они в большую приемную перед приходом Пети. Теоретически рассуждая, и у князя с княгиней, и у их дочерей, и у камердинера может найтись ситуация, когда им срочно понадобились большие деньги. В самых родовитых и благородных семействах подобное случалось. И муж воровал драгоценности супруги, и супруга воровала сама у себя, и их взрослые детки обоего пола… Совершенно исключать эту версию нельзя. Единственный, кто в доме вне подозрений, – Викентий, по домашнему прозвищу – Додо. Уж его-то безусловно следует исключить из списка подозреваемых практически моментально…

И что прикажете делать? Решительно невозможно, просто нереально заявиться в дом Тураевых и сообщить: «Я пришел провести следствие». Туда его, в отличие от дома Сабашникова, никто не приглашал. Кто он для них такой? И по какому праву возложил на себя обязанности сыщика из сыскной полиции или судебного следователя?

Единственная возможность установить истину – методично перебрать всех до одного обитателей дома (исключая, разумеется, Додо). Изучить их жизнь вне дома, чтобы отыскать мотив, повод для кражи. Но такой возможности Ахиллес лишен начисто – потому что в одиночку осуществить такое предприятие, будем смотреть правде в глаза, никак не способен. Необходимы помощники в немалом числе. Митька с Артамошкой тут не годятся. Частных сыщиков, которых можно было бы нанять (на какие деньги, кстати?), нет не только в Самбарске, но и во всей Российской империи – тут вам не Англия, господа мои… Тупик.

И все же, все же… Существует крайне зыбкий шанс. В сжатые сроки пообщаться с главными городскими сплетниками, максимально тонкими намеками препроводить их на нужную тропу, попытаться отыскать ниточку, способную при удаче привести к князю, или к княгине, или к одной из их дочерей. Всегда есть если не точные сведения, то смутные намеки, которым не придает значения и сам рассказчик.

Вот только этот метод неприменим к камердинеру и прислуге – о таких людях в обществе не сплетничают. И если это все же кто-то из них – вот тут уж несомненный тупик…

Он задумчиво посмотрел на безмятежно спящего Петю – тот уже даже чуточку улыбался, должно быть, ему снилось нечто приятное: ну, скажем, что сном были именно утренние события, разговор с князем. Или отыскался истинный виновник.

А вот с ним что прикажете делать? Перебирание главных городских сплетников, как ни прикидывай с оптимистической точки зрения, займет два-три дня, если не больше. Невозможно все это время держать Петю в состоянии крепкого алкогольного сна. Рано или поздно он вернется в сознание, и на него вновь навалится весь ужас происшедшего, и он может попытаться еще раз… Уже не посредством пистолета… Разве что рассказать все Тимошину, на которого во многом можно полагаться, взять его в сообщники? У Тимошина с Бергером Петя и неделю не протрезвеет. Хотя с этими нововведениями – чертовыми уроками словесности и Тимошин и Бергер крайне ограничены в возможностях и никак не смогут держать Петю под постоянным присмотром. К тому же ниточек может и не оказаться. Все явственнее вырисовывается тупик…

Когда мысли окончательно уперлись в глухую стену, в тупик, он встал, сбросил солдатскую одежку и надел летний белый китель со всем прочим. Посмотрел на спящего Петю и спрятал браунинг в карман – исключительно для того, чтобы не оставлять его дома. Прицепил дедовское оружие, вышел в свою крохотную прихожую и сказал моментально выскочившему из своей каморки Артамошке:

– С барина глаз не спускай. Если, паче чаяния, проснется до моего возвращения, что хочешь делай, что угодно придумай, но напои его опять до беспамятства. А если все же не захочет упиваться, кликни Никодима и держите его здесь силком до моего возвращения. Понял?

– Так точно, ваше благородие!

– А что ты понял?

Чуть помявшись, Артамошка признался:

– Что ничего не понял, ваше благородие. Но исполню все в точности, как велели.

– Ну, чтобы тебе было понятнее… – сказал Ахиллес. – Барин твердо решил покончить жизнь самоубийством. Я что-нибудь постараюсь придумать, но время потребуется… Теперь понял?

– Вот теперь понял, – просиял Артамошка. – И точно, в таком разе нужно его в беспамятстве подержать. Авось, денек пьяным пролежавши, передумает. Был у нас подобный случай с одним приказчиком. Решил он…

– В другой раз расскажешь, – отрезал Ахиллес и вышел.

Неторопливо направился в сторону Большой Овражной, где стоял дом Тураевых (правда, никаких оврагов там не имелось, и почему улицу назвали именно так, не помнили и старожилы). Путь не такой уж близкий, можно еще о всяком подумать…