Изобличитель. Кровь, золото, собака

Додо вдруг спрыгнул с кресла, пробежал к медведю (высотой головы на две повыше высокого человека, с обезьяньим проворством взобрался по его боку, цепляясь за длинную шерсть, и уселся прямо на серебряный поднос, как на лавочку, болтая ногами и обнимая медведя за шею и перебирая пожелтевшие клыки. Чуть обеспокоившись, Ахиллес встал и сделал пару шагов к зверю, готовый подхватить, если мальчишка сверзится вместе с подносом. Нет, не понадобилось – возможно, домашние знали о привычке Додо дружить с мишкой и укрепили того соответственно.

Безмятежно глядя на него сверху вниз, Додо сказал:

– Мися кусить хотит.

– Чем же я его покормлю? – развел руками Ахиллес. – А что он у тебя кушает?

– Миша кусит класиво…

И тут Ахиллеса осенило. Он отстегнул часовую цепочку, вынул свои часы, на совесть начищенные Артамошкой, показал мальчишке и спросил:

– Это класиво?

– Класиво! – с энтузиазмом воскликнул Додо.

Ахиллес уже не колебался. Отошел к столу, положил на него часы и, стараясь двигаться плавно, укрылся за портьерой, откуда мог прекрасно видеть чучело. Додо какое-то время восседал на подносе, как обезьянка на ветке, потом слез, подхватил часы Ахиллеса, так же проворно забрался к медведю на плечо и опустил часы в разинутую пасть. Что-то там, внутри, глухо стукнуло. Засмеявшись и похлопав в ладоши, Додо спустился на паркет и вприпрыжку взбежал на второй этаж, что-то бормоча про себя.

Вот теперь все стало ясно. Единственный, кого не следовало подозревать, – и есть единственный виновник. Не окажись Ахиллес в нужное время в нужном месте, никто бы мальчика и не заподозрил – всем ведь известно, что драгоценности крадут из корысти, а откуда корысть у Додо, не понимающего, что это такое?

Не колеблясь, Ахиллес подошел к чучелу и принялся его старательно ощупывать, начиная с живота. Нет, и живот и грудь плотно набиты чем-то слежавшимся, плотным – опилки, скорее всего. А вот шея поддается под пальцами, и это уже не опилки, это что-то другое…

Не особенно и раздумывая, он вынул перочинный ножик, открыл самое длинное и острое лезвие. Не без усилия воткнул кончик слева в шею – впрочем, давным-давно высохшая шкура (князь говорил, что медведя уложил его дед) поддавалась с хрустом, довольно легко.

– Ахиллес Петрович! – раздался у него за спиной недоуменный возглас князя. – Что это на вас нашло?

– Ищу клад, ваше сиятельство, – кратко ответил Ахиллес, продолжая разрез на всю длину шеи.

– Но позвольте… Как же это вы… – Князь подошел вплотную и явно пытался догадаться, не в чрезмерном ли количестве употребленного вина тут дело. – Это, некоторым образом, память о дедушке…

– Ага! – воскликнул Ахиллес, нащупал что-то твердое, угловатое, потянул из массы слежавшихся опилок. – Вам это знакомо, князь?

Он держал в руках небольшую золотую табакерку с финифтью на крышке и какой-то гравированной надписью на боку.

– Ну, конечно же! Моя табакерка! Полгода как пропала, грешили на Прошку, пришлось прогнать…

Аккуратно положив табакерку на блюдо, Ахиллес пристроил рядом две массивные серебряные ложки с княжеским гербом, фруктовый ножик, тоже серебряный, круглую золотую коробочку, – кажется, пудреницу, изящный золотой флакончик, видимо для духов или нюхательной соли, – легонько отстранил руку князя.

– Позвольте, это мои часы, только что сюда попавшие.

– Но как…

– Додо, – кратко пояснил Ахиллес. – Он, добрая душа, кормил мишку – разными блестящими предметами. Видимо, ему казалось, что медведю они особенно по вкусу… – Он осторожно вытащил очередной предмет. – А это, по-моему, и есть та самая фамильная брошь, в краже которой сгоряча, не разобравшись, обвинили Петю Челобанова?

Он положил на поднос и брошь, отступил, отряхивая рукав кителя от невесомых пылинок, крошек древних опилок. Сказал небрежно:

– Позовите кого-нибудь из слуг, пусть пошарят как следует. Мне, право же, лень копаться во всем этом хламе…

Князь, все еще ошеломленно озиравший содержимое подноса, повторил:

– Но как же это…

– Дети выдумывают себе самые разные игры. Я в детстве кормил настоящим сеном деревянную лошадку и очень горевал, что она не хочет есть. Просто она была не пустая внутри, а здесь достаточно места…

– Бог ты мой! – уже обрадованно воскликнул князь. – Нужно немедленно послать кого-нибудь к Бетси, она обрадуется…

Подойдя к нему почти вплотную и глядя в глаза, Ахиллес сказал твердо:

– А мне думается, вам следует заложить лошадей и немедленно поехать со мной ко мне домой. Потому что там в самых расстроенных чувствах пребывает Петя Челобанов, на которого обвинение в краже так подействовало, что он едва не застрелился из моего пистолета. Я думаю, ваше сиятельство, вам следует перед ним извиниться, как дворянин перед дворянином. Вот только будет ли он по-прежнему посещать ваш дом после всего случившегося, не знаю. Лично я не стал бы и далее утруждать вас своими визитами.

В глазах князя мелькнуло нечто жалкое, тень раскаяния.