Израиль и США: Основные этапы становления стратегического партнерства 1948–2014

В течение почти всех лет пребывания у власти Клинтон и его администрация, несмотря на очевидные ухудшения ситуации в мирном процессе и усиление насилия в регионе, не оказывали сильного нажима на стороны конфликта, чтобы поддержать развитие урегулирования. Исходя из идеи однополюсного мира после окончания «холодной войны», Клинтон избрал подход, согласно которому не следует стремиться к заключению мирного договора любой ценой. Он исходил из предпосылки, что продолжающийся кризис по палестинскому или сирийскому направлениям не подвергнет в новых геополитических условиях опасности жизненно важные американские интересы. Этот подход разительно отличался от политической и дипломатической концепции некоторых из его предшественников, а именно Никсона, Форда и Картера. Президент многократно ссылался на «теорию созревания» конфликтов, согласно которой только у мирного договора, компоненты которого были сформированы самими сторонами и верно отражают их убеждения и стремления, есть шанс быть стабильным и долговременным.

Такой подход практически полностью совпадал с пониманием будущего премьер-министра Б. Нетаньяху возможности заключения мирного договора только при условии «созревания» готовности «реального партнера» к миру. Поэтому, когда тот пришел к власти, несмотря на некоторые эпизоды напряженности в отношениях администрации Клинтона с правительством Нетаньяху в 1996–1999 гг., осуждающий тон Вашингтона ни разу не переходил в политическое давление. (Даже когда возник острый кризис доверия между Вашингтоном и Иерусалимом вследствие решения премьер-министра Нетанияху отсрочить дислокацию, предусмотренную соглашением Уай Ривер (тоже вставка Звягельской) от 23 октября 1998 г., и государственный секретарь Мадлен Олбрайт позволила себе острую критику решения Ликуда, за этим не последовало каких-либо конкретных мер, к которым обычно прибегали предшественники Клинтона в качестве «наказания» строптивого союзника.)

Соответственно, при Клинтоне из ближневосточной повестки дня исчезли какие-либо односторонние американские программы урегулирования между Израилем и его соседями (как, например, в прежние годы «план Роджерса», (Ирина поправила на «план», написала, что их было несколько и он не был – совместной инициативой сверхдержав) «план Рейгана» или «инициатива Шульца») или жесткие попытки навязать региональным игрокам рамки, в формировании которых они не принимали участия. Американцы после окончания «холодной войны» перестали опасаться, что региональный конфликт может превратиться в глобальную конфронтацию, и администрация не чувствовала себя обязанной предпринимать какие-либо активные действия, чтобы прорвать застой в мирном процессе или предотвратить опасность эскалации конфликта и потери контроля над ним. Эти настроения американской политической элиты были известны израильтянам. Понимание этой ситуации стало еще одним фактором, заставившим израильские политические круги искать решение выхода из тупика самостоятельно, без привычного американского посредничества и инициатив.

К июлю 1992 г. переговоры израильтян с палестинской делегацией в Вашингтоне практически остановились. Вашингтонские переговоры возобновились лишь в апреле 1993 г. и шли параллельно с секретными переговорами израильтян с палестинцами. С течением времени израильскому руководству стало ясно, что, если Израиль не выйдет на прямой контакт с ООП и его главой Я. Арафатом, переговоры не сдвинутся с мертвой точки. Ситуация, сложившаяся к тому моменту на территориях, привела израильское руководство к выводу, что в его интересах предоставить ООП возможность сыграть определенную роль на этом политическом этапе. Да и внутри ООП появились определенные сдвиги. Ее члены не могли уже больше руководствоваться исключительно своей Хартией, призывавшей к уничтожению Израиля. Они были готовы к переговорам о мире. Именно палестинцы инициировали первый секретный контакт с израильтянами.

Обычно процесс Осло представляют как единый секретный переговорный канал. На самом деле он состоял из двух фаз, отличавшихся друг от друга, несмотря на то, что эти фазы развивались последовательно. Первая фаза была неким «квазитреком 2» (отличие от официального вашингтонского «трека 1»), в котором активно действовала только одна палестинская сторона, уполномоченная вести переговоры. На этом этапе Й. Бейлин пока не информировал Ш. Переса о ходе переговоров»[610]. В период первой фазы израильские переговорщики не имели прямых каналов связи с израильским руководством. Более того, в случае необходимости израильские власти стали бы отрицать (и отрицали) сам факт переговоров.