Изумрудная муха

На углу Старомонетного её догнала Регина на велосипеде. Остановилась, слезла с велосипеда. К багажнику была привязана железная сетка с яйцами. Фигура кругленькая, крепкая, спортивная. Регина за лето в Москве умудрялась загореть так, как будто месяц провела на юге Крыма. Она гордилась своей профессией профессиональной уборщицы. Убирала приёмную и кабинет министра в министерстве неподалёку, аптеку, где она была в штате и могла при случае обслужить покупателя, носила знакомым старухам и старикам продукты и лекарства. Весёлая, услужливая, она пользовалась известностью в округе. Могла помыть окна, поставить банки, из-под полы достать дефицитные продукты и особенно исчезнувшие из продажи лекарства. Могла посидеть с ребёнком или с больным стариком, если их нельзя было оставить без присмотра. Говорила, что сколько захочет, столько и заработает. Алчной не была, многие услуги оказывала бесплатно. Замуж она так и не вышла, дочку, красавицу Машу, родила от ходившего к ней студента из Кореи, который учился в Менделеевском. Машу вырастила в строгости. Девочка была изящная, смугленькая, с тонкими восточными чертами лица и прекрасными иссиня-чёрными волосами, которые она гладко зачёсывала назад и перехватывала резиновой ленточкой. Такая причёска называлась «конский хвост». Получалось стильно. Регина старалась нарядно её одевать, шила ей красивые, но достаточно скромные платья. Маша была девица серьёзная, даже немного строптивая. Ещё бы! Мария Стюарт, только не шотландская, а из Замоскворечья.

– Видишь, Машке велик купила, решила её премировать. И сама езжу. Она с золотой медалью окончила, хочет поступать в строительный. Как сама? Бабка здорова? Если что из лекарств будет надо – обращайся. Сейчас марганцовка пропала, марли нет, перебои с ватой. Тройного одеколона нет. Занесу. На днях твою Катерину видела с долговязым. Ничего, хорошо смотрятся. Моя говорит, что пока специальность не получит, кавалеров заводить не станет. Не в меня пошла, ха-ха. Кстати, недавно твой ко мне в аптеку забегал. Запасался антисептиками, бинтами, от расстройства желудка и против комаров. В поход собираетесь? Не знаешь? Слушай, тут дед один приходит на Болотку под выходной, с баяном. Здорово играет, бабки собираются, танцуют. И старички приходят. Помнишь, после войны там танцы были, духовой оркестр. А теперь этот чудик. Бабки его конфетами угощают. Денег он не берёт. Сходим потанцуем? Познакомишься с каким-нибудь мужичком, ещё не старым. Туда приличные приходят. Скучно ведь одной вечерами. А? Пойдём в субботу?

Люба от приглашения отказалась, мол, дела и Эдик должен позвонить.

– Ну гляди, так всю жизнь прождёшь. Жди у моря погоды, девка. Бросит он тебя, я тебе точно говорю. Ну пока, давай, – Регина взгромоздилась на велосипед и понеслась по переулку в свой Ордынский тупик.

Ещё от лифта услышала, что звонит телефон. Успела, схватила трубку и так и села от неожиданности: Эдик! Радость охватила до пят. Не может, не может он без неё! Он кричал:

– Любка, поработал гениально на нашей турбазе, подготовил доклад! Тебе бы там понравилось, места потрясающие. По утрам бегал по восемь километров, рыбачил. Народу было мало. Случайно там оказалась моя аспирантка, коллега по работе. Спортсменка, ни в чём мне не уступала, крепкая такая, упрямая, молодчина! Знаешь, я почти влюбился. Ну, конечно, в том смысле, что… Мы с ней такие рекорды устанавливали… Я имею в виду… Не подумай…

– Рада, что ты наконец смог полюбить кого-то, кроме себя, – тихо сказала Люба. – А у меня всё по-прежнему. Ну пока.

И снова налилась душа тяжестью, даже горше, чем раньше. Лучше бы сказал, что всё кончилось, и прекратил звонить. Зачем тянуть? И зачем она сказала «пока», а не «прощай»? Слабость, конечно.

Последнее время у них с Эдиком что-то не ладилось. В прошлый раз, разговаривая по телефону, они поссорились. Она упрекнула его за равнодушие, за то, что они редко встречаются. Он прочитал ей нотацию, вообще он был резонёром и занудой по натуре, но она к этому привыкла. Он говорил долго:

– Любка, если тебе надоела история со мной, так и скажи! Мы взрослые свободные люди. Для меня страшнее всего лишиться возможности работать, мыслить. Остальное второстепенно, даже ты. У меня важный этап научных изысканий. Как ты не можешь этого понять! Моя женщина должна уметь ждать! Даже если этого потребуют годы. Я ценю тебя, как человека надёжного, цельного, верного. Что тебе ещё надо? Разве я хоть раз дал тебе повод сомневаться в моём постоянстве? У меня времени нет для такого рода отношений. Какого ты ещё требуешь внимания? Не понимаю, это женские капризы. Мне, детка, трудно, очень трудно. Я руковожу сектором, все бабы, а я один! Тяну за всех. Одна выходит замуж, другая рожает, третья в декрете по второму кругу. У четвёртой болеют дети… Что же это такое, в конце концов! И не пытайся затянуть меня в твою семейку, сделать из меня обывателя. Не стой на пути идеи, которой я решил посвятить свою жизнь. Узы брака не для меня! Я учёный, а ты не хочешь этого понять… Умей терпеть, как жёны, как подруги великих учёных…