Junior (СИ)

— В этом ты прав, — мягко согласился Риддл, — проводить справедливые собеседования на должность преподавателя — непосильная задача для Альбуса Дамблдора. В любом случае, он ясно показал свое отношение к шантажу, и, по-моему, на данный момент совершенно очевидно, что ему нет дела до страдающих при этом невиновных. А теперь подумай еще раз о бомбе под Лондоном. Если Дамблдор готов потенциально обречь на смерть десятки волшебников, просто чтобы не пустить меня в Хогвартс, на что он готов, чтобы не позволить мне править Британией?

Барти немного помолчал.

Потом еще немного помолчал.

— Вы хотели преподавать в Хогвартсе?

— Лестно, что это интересует тебя больше бомбы под Лондоном. Да, я подавал на должность преподавателя Защиты.

— И не получили ее, потому что…

— Не прошел собеседование, — сказал лучший специалист по Темным искусствам и по совместительству Темный лорд Британии. Улыбнулся. — Дважды.

========== О компромиссах ==========

— Держи маскировку!

Август закатал рукав и прижал палочку к Метке; черная змея агонически дернулась от прошившего ее разряда магии — Барти ощутил, как вспыхнуло жидкое пламя в левом предплечьи. Сколько бы ни было на самом деле Пожирателей смерти, каждый в их меченой цепи круговой поруки сейчас почувствовал вызов — требовательный, жгущий руку до кости, отчаянный боевой вызов.

Их предпоследний довод.

Он не стал спрашивать, насколько глупо будет надеяться, что кто-то и вправду придет. Уперся ладонью в холодные каменные плиты станции метро: кровь, стекавшая с его рук, впитывалась в них, словно в сухой песок. Ритуалы родовой магии, магии чистой крови, не меняли своей цены с тех самых пор, как их создали тысячу лет назад — но барьер, преграждающий аврорам путь на платформы Фулхэм-Бродвей, все еще держался.

— Маскировка, — хрипло повторил Руквуд, — без маскировки тебе конец.

Барти выругался бы, но сил больше не было: в голове тяжелело с каждым десятком секунд. У него дрожала рука, когда он поднял палочку, чтобы сотворить заново маскировочные чары. Хорошо, что палочка не скользила в ладони: кедровое древко пило кровь охотней вампирской летучей мыши.

Усиленный чарами голос Морвена Медоуза снова зазвучал на платформе с неизменным приказом сдаться без боя.

Всё вокруг было накрыто антиаппарационными чарами. Если кто-то и аппарирует к Фулхэм-Бродвей, чтобы вытащить их, то только самоубийца пойдет на прорыв через оцепление авроров, а если здесь Морвен Медоуз, то это значит, что здесь полный боевой отряд Ордена. Узор на плитках качался перед глазами; Барти зажмурился.

— Не трать силы, — сухо бросил Стаггарт. Он держал палочку в левой руке: правая повисла бесполезной мертвой плетью после одного из пропущенных заклятий авроров. — Лучше выйди, швырни последнюю Аваду в Медоуза. Будет больше проку.

Барти открыл глаза как раз вовремя, чтобы едва не ослепнуть от вспышки заклятия из палочки Руквуда. Рефлекторно заслонился рукой, хоть и с опозданием; Стаггарт такой роскоши позволить себе уже не мог.

— Что ты делаешь?!

Руквуд носком ботинка пнул палочку Стаггарта к краю платформы, а потом равнодушно перешагнул через оглушенного Пожирателя.

— Нас кто-то сдал. Или он, или Нимири. Но с Нимири уже ничего не спросишь, а с этого, может, еще получится.

Барти возразил бы, если бы мог. Руквуд подхватил его за руку, помогая подняться, и сунул в ладонь склянку с зельем.

— Выпьешь, когда я скажу.

— Барьер, — выдохнул Барти. Родовая магия не терпела жульничества; сбавить цену крови крововосстанавливающим зельем было невозможно — заклинание разрушилось бы после первого глотка.

— Знаю, — сказал Руквуд и зашагал к лестнице, поднимающейся к выходу. — Авроры прорвутся так или иначе.

Он не добавил очевидное: лучше так, чем в Азкабане. Ни одно заклинание не прозвучало, когда он остановился у начала ступеней — только магия неохотно вздрогнула вокруг, уплотняясь, сжимаясь в тончайшую завесу, преграждающую вход — и замерла, так и не воплотившись. Барти не знал, в чем именно заключалась ловушка, но подозревал, что Август не просто так потратил на нее один из артефактов Отдела тайн. У Невыразимцев были свои трюки.

Август вернулся назад, обернулся к лестнице и поднял палочку.

— Давай.

Барти оборвал связующую нить магии, пьющую его жизнь, и опрокинул в себя полпинты крововосстанавливающего зелья разом.

Спустя несколько секунд тишины что-то впереди тренькнуло — тонко, как лопнувшая струна. А потом невидимое цунами чистой магической силы врезалось ему в грудь.

Оглушительный сухой треск заставил его скорчиться на полу, позабыв о магических щитах, словно слепого котенка: невыразимская дрянь грохнет весь вокзал им на головы, похоронит всех вместе, не разбирая, у кого есть Метка, а у кого нет. Кажется, он даже задержал дыхание.

Не грохнуло.

Барти моргнул и поднял голову, неловко пытаясь встать на ноги. В стене у конца платформы тонкой извилистой молнией скалилась трещина, прошившая камень насквозь, но магловский вокзал выдержал испытание с честью. Аврорам, первым, ворвавшимся на платформу, повезло меньше.