Junior (СИ)

— Они выйдут на свободу, Хвост. Рано или поздно то, что осталось от самых верных людей лорда, окажется вне стен Азкабана. Тебе придется… постараться… чтобы убедить нас, что мы неправы в своем желании воздать тебе должное.

— Но ты же вступишься за меня, Барти, — Хвост нервно улыбается. Может быть, даже думает, что Барти не замечает, как крепко он сжимает палочку под столом. — Ты же скажешь им, что я остался верен!

— Я скажу им, что я буду первым, кто заставит тебя жрать собственное крысиное дерьмо под Круциатусом. — Барти возвращается к своему сендвичу. Он не может и пальцем тронуть подонка, пока тот нужен лорду и пока у Барти нет палочки, но и Хвосту не поздоровится, если он наложит на ценного союзника хоть одно проклятие.

— Так вот, — после долгого молчания оживает Петтигрю, — про Уизли…

Через несколько дней Барти слегка меняет свое мнение о Хвосте. Хвост, без сомнения, подонок, но он оказывается куда полезней, чем раньше: он заботится о лорде, он приносит Барти палочку мертвеца, и главное — он начинает красть еду повкусней. Теперь на магловских пачках с сендвичами и полуфабрикатами написано слово «Теско».

Барти взмахивает палочкой пару раз, и только на третий она отзывается тусклым снопом искр. Новый владелец явно ей не по нраву; хорошо еще, предыдущий мертв. Палочки мертвецов тем и хороши, что на них редко распространяется магический закон владения; исключение составляют только самые могущественные артефакты…

Барти не прикоснулся к палочке лорда, хотя она хранилась в этом же доме — Хвост нашел ее. До тех пор, пока для этого не было действительно веской причины, подобная дерзость каралась бы жестоко. Да и Крауч сам вовсе не уверен, что палочка лорда захотела бы ему служить. Палочка покойника — тоже не лучшее оружие, но к нему придется привыкнуть.

— Хорошо, что ты всё-таки сдал те двенадцать экзаменов, Барти.

Барти склоняет голову, едва ли замечая тонкую тень необидной усмешки в чужом голосе. От его умений, заслуживших ему двенадцать С.О.В. в Хогвартсе, почти ничего не осталось — даже простейшие заклинания, которые он пробовал сейчас с новой палочкой, давались ему с трудом. Раньше он мог колдовать часами без перерыва, теперь…

Ничего. Ничего, силы восстановятся со временем. Он просто должен больше практиковаться.

— Хвост, — шипит высокий голос из свертка в кресле, — расскажи ему о нашем плане.

Плане, повторяет про себя Барти. И какой, интересно, у них план?

Питер Петтигрю смотрит на него таким взглядом, словно ему приказали лично отправиться в Азкабан с повинной. Обреченность — так бы это охарактеризовал Барти.

Петтигрю глубоко вдыхает.

— Ты должен победить Аластора Грюма в бою, взять его в плен, и в его облике преподавать в Хогвартсе Защиту от Темных Искусств до конца Турнира Трех Волшебников, который тоже будет проходить в Хогвартсе. И еще ты должен удостовериться, что в Турнире победит Гарри Поттер.

Барти смотрит на лорда Волдеморта.

Лорд молчит. И Хвост молчит. Никто не смеется над этой идиотской шуткой.

— Я бы хотел узнать детали, — наконец выбирает Барти наиболее безопасный ответ.

— Запомни, Хвост: так отвечают лорды Визенгамота! — Голос Тома Риддла свистяще смеется. Разумеется.

Хвост беззвучно вздыхает. Крауч глядит куда-то сквозь него и думает о том, что если Грюм его не убьет, то надо будет придумать что-нибудь, что убьет наверняка. Он еще не успел соскучиться по Азкабану.

Комментарий к О союзниках

Спар и Теско - две сети супермаркетов в Британии :)

========== Об Аласторе Грюме ==========

С тайного счета, открытого когда-то на имя несуществующего волшебника Эммета Томсона, Барти снимает все оставшиеся сбережения. Сомнительная лондонская контора, конечно, не была Гринготтсом и начисляла отрицательные проценты, но зато и не задавала неудобных вопросов. Этим и прельстила его в те далекие времена, когда Барти было семнадцать, и он всерьез задумался над вопросом, к кому перейдут деньги на его гринготтском счету, если что-то случится. Подозрения себя оправдали: Гринготтс неукоснительно следовал законам наследования, а по законам наследования после смерти владельца имущество переходило к ближайшим родственникам.

Но денег на счету Эммета Томсона как раз хватает, чтобы пройтись по Лютному переулку. Барти не беспокоится, что кто-то узнает его лицо; здесь, скорее всего, облик давно погибшего Крауча примут разве что за маскировку. Наглую, вызывающую, предельно опасную — в девяносто четвертом году не каждый осмелится примерить на себя клеймо Пожирателя Смерти — но все же маскировку. К тому же, деньги есть деньги, а в Лютном переулке не задерживаются любители расспрашивать о чужом прошлом.