Junior (СИ)

К концу дня у Барти накапливается столько защитных артефактов, что он мог бы увешаться ими, как рождественская елка. Еще бомбы, ловушки и с десяток «саперов». «Саперы» обычно представляют из себя зачарованных мелких тварей вроде мух — их задача состоит в том, чтобы обратить на себя внимание защитных чар, выцеливающих живых существ. Продавец, едва оценив общее направление мысли Барти, предлагает Затуманивающие бомбы — те, взрываясь, создают неплохие иллюзии, сквозь которые может видеть только владелец специально зачарованного амулета — но против Грюма это не поможет. Барти, впрочем, покупает одну на всякий случай. Вдруг там будет не только Грюм.

Дорогу на выходе из магазина ему уступает даже местный охранник-вышибала, но Барти не удостаивает его взглядом. Нужно быть безнадежным идиотом, чтобы ссориться с человеком, только что скупившим не меньше четверти боевого арсенала всей лавки.

Проблема только в том, что он не уверен, что четверти боевого арсенала лавки Темных артефактов хватит на Аластора Грюма.

Обмануть вредноскоп можно. Обмануть Проявитель врагов — куда сложнее. Обмануть все вредноскопы и детекторы Темной магии, собранные у Грюма дома — почти невыполнимая задача, поэтому у них очень мало времени.

По счастью, анимаги могут трансформироваться вместе с одеждой, и, по счастью, нынешний дом Аластора Грюма строили по стандартам современной Британии — из рук вон плохо — и в основании стен хватает незаметных для человека щелей.

— Не пожелаешь мне удачи, Крауч? — Хвост нервничает. Даже при свете магловских фонарей видно, как поблескивает пот на его лбу. — Ничего не посоветуешь?

— Если окажешься в безвыходном положении, последнюю Аваду придержи для себя.

Петтигрю оглядывается на него с почти осязаемой тревогой. Вид у него затравленный, словно… словно у загнанной в угол крысы. Барти, усмехнувшись, пожимает плечами: уж кому-кому, а Питеру бежать уже некуда.

— О тебе же забочусь — всё лучше, чем Азкабан. Время, Хвост.

— Не опоздай, Крауч, — мрачно говорит Петтигрю. Начало анимагической трансформации смазывает последнее слово, а парой секунд позже крыса и несколько послушно следующих за ней мух растворяются в ночной темноте. Крауч мягко касается палочкой калитки ворот — Alohomora — и следом за уже исчезнувшим впереди Петтигрю заходит во двор, надежно накрытый антиаппарационными чарами. Его взгляд падает на мусорные баки, явно поставленные у дома с неким коварным аврорским умыслом.

За две секунды до того, как первый «сапер» принимает на себя магический заряд охранных систем, в спальне Аластора Грюма пронзительно взвизгивают вредноскопы.

План срабатывает: пока Грюм разбирается с «саперами», Петтигрю успевает добраться до двери, трансформироваться и открыть зачарованные засовы изнутри. За это время Барти приходится разгромить мусорные баки, вдруг вздумавшие сжечь нарушителя границ частной собственности в пепел.

Потом он бросается внутрь дома и ясно вспоминает, почему Аластор Грюм пережил Первую Магическую Войну. Первые три защитных артефакта рассыпаются, едва Барти делает несколько шагов по коридору; они спасают его от Прилипающих чар, и только поэтому он успевает отразить летящий в него Immobilus. Яркая вспышка впереди волной сырой магии впечатывается в щит Protego — Барти едва удерживает защитное заклинание — но даже взорвавшиеся под ногами у Грюма бомбы замедляют аврора только на долю мгновения. Еще вспышка, еще, еще; Барти не различает уже заклинаний, бьющих в его щиты, он едва может видеть хоть что-то в хаотично сверкающей темноте; где-то рядом голос Петтигрю вскрикивает коротким Glisseo, но Грюму плевать на идеально ровный лед вместо пола — и костыль, и протез зачарованы. Над очередной разбившейся склянкой клубится ядовитый газ, но Грюм не делает ни одного вдоха, его голову уже окружает магический пузырь чистого воздуха. Барти отбивает очередное заклятье не глядя, и рядом кричит от боли Хвост, но смотреть, что задело Петтигрю, нет времени. Если он хоть на мгновение перестанет колдовать, он умрет.

Он швыряет в Грюма всем, что может быть создано невербально. Произносить заклинания нет времени. Кажется, в какой-то момент аврор начинает принимать его всерьез, и едва Барти слышит человеческий голос, он бросается на пол, поскальзываясь на проклятом магическом льду. Коридор над его головой озаряется зеленой вспышкой.

Похоже, Грюм близок к отчаянию.

Смертельное заклятие жрет силы как ничто другое. Оно дает Барти лишние полсекунды, поэтому он вкатывает в ответное Expulso столько магии, что от взрыва лопается не только щит Грюма — вылетают даже зачарованные стекла окон. Грюма впечатывает в стену; простейший Expelliarmus лишает его палочки.

Барти замечает слабое движение костыля слишком поздно, и от заклятья, что разрезало бы его пополам, его спасают только еще державшиеся защитные чары.

Встречное Depulso отправляет костыль к противоположной стене. Заклинание паралича останавливает аврора в дюйме от упавших рядом старых часов, в которых Барти с опозданием распознает артефакт связи.