К двадцатипятилетию первого съезда партии

какiя только можно придумать для того, чтобы потушить рабочее движенiе? Голодный человѣкъ готовь биться до послѣдней капли крови, чтобы добыть себѣ хлеба. Не лучше ли вмѣсто того, чтобы бить и наказывать его, накормить его до сыта? Тогда безъ всякихъ мѣръ насилiя, онъ перестанетъ кричать. То же самое можно сказать относительно рабочаго движенiя. Нѣтъ лучшаго средства успокоить рабочихъ и навѣки прекратить их борьбу, какъ кореннымъ образомъ измѣнить ихъ положенiе, совершенно устранить то, что вызываетъ ихъ недовольство. Но вотъ бѣда: такая задача совершенно не по плечу нашему правительству. Самодержавное правительство, стремящееся къ коренному улучшенiю положенiя рабочихъ, такъ же немыслимо, какъ немыслимъ мокрый огонь или горящая вода. Что значить кореннымъ образомъ улучшить положенiе рабочихъ? Это значить совершенно уничтожить гнетъ и эксплуатацiю. Это значить дать прежде всего рабочимъ политическую свободу, дать имъ право говорить, писать и читать все, что угодно, призвать ихъ къ участiю въ государственномъ управленiи, позволить имъ самимъ распоряжаться своею судьбою. Можетъ ли самодержавное правительство, которое потому и самодержавно, что хочетъ само держать все въ своихъ рукахъ, — можетъ ли оно добровольно отдать всю свою власть в руки народа? Вѣдь это значило бы для него самому себя убить. Ясно, что оно не только не будетъ само это дѣлать, а наоборотъ, будетъ противъ этого бороться такъ же упорно и отчаянно, какъ борется человѣкъ, защищающiй свою жизнь.

Далѣе, коренное улучшенiе жизни рабочихъ должно заключаться въ совершенномъ уничтоженiи эксплоатацiи. Это значитъ не только сократить рабочiй день, или увеличить заработную плату, или оградить опасныя части машинъ на фабрикахъ. Это все, конечно, полезно для рабочихъ, но это не коренные улучшенiя, не коренные потому, что они не уничтожают самаго корня зла —эксплоатацiи, т.-е. того, что одинъ человѣкъ живетъ трудомъ другого. Только тогда исчезнетъ окончательное недовольство рабочихъ, а вмѣстѣ съ ним и рабочее движенiе, когда люди вообще перестанутъ делиться на богатыхъ и бѣдныхъ, счастливыхъ и несчастливых, на капиталистовъ и рабочихъ, — перестанутъ дѣлиться на такихъ, которые не знаютъ труда и пользуются всѣми

[295]

благами жизни, и на такихъ, которые изнываютъ въ трудѣ и не знаютъ насдажденiй и радостей жизни. Для того, чтобы наступило такое коренное улучшенie въ жизни рабочихъ, капиталисты должны лишиться своихъ преимуществъ должны отказаться отъ своихъ богатствъ отъ безпечной и праздной жизни и сдѣлаться обыкновенными людьми, какъ и всѣ. Согласятся ли они на это добровольно? И наше правительство, защищающее ихъ интересы и идущее съ ними рука объ руку — сдѣлаетъ ли оно хоть одинъ щагъ къ такому коренному улучшенiю положенiя рабочихъ? Да что говорить о коренныхъ улучшенiяхъ! Даже такихъ мѣръ, которые имѣли бы какое-нибудь серьезное значенiе для рабочихъ, оно предпринять не въ состоянии. Оно никогда добровольно не введетъ: ни 8-часового рабочаго дня, ни страхованiя отъ несчастныхъ случаев, отъ болѣзни, старости и безработицы, ни другихъ подобныхъ мѣръ. Оно не сдѣлаетъ всего этого потому, что всякая мѣра, приносящая серьезную пользу рабочим, сопряжена съ серьезнымъ вредомъ для интересовъ капиталистовъ.

Но если такъ, если наше правительство не способно не только на коренные мѣры къ улучшенiю положенiя рабочихъ, но даже не склонно вводить вообще какая-либо значительныя улучшенiя, то къ чему могутъ сводиться всѣ его фабричные законы. Это понять не трудно. Представьте себѣ, что у васъ есть врагъ, который хочетъ притвориться вашимъ. другомъ. Онъ будетъ дѣлать видъ, что оказываетъ вамъ услугу за услугой, будетъ вамъ постоянно говорить, какъ, дорого ему ваше счастье. Но на самомъ дѣлѣ никакого добра онъ вамъ не сдѣлаетъ. И если вы не совеѣмъ простоватый человекъ то вы легко раскусите всѣ его коварные замыслы и поймете, что за дружескими словами кроется все та же вражда къ вамъ. То же самое съ русскими фабричными законами. Эти законы только на первый взглядъ улучшаютъ положенiе рабочихъ. Въ дѣйствительности же они таковы, что никакой значительной пользы рабочимъ отъ нихъ быть не можетъ. Обойдите всю Россiю и разспросите всѣхъ рабочимъ, много ли улучшилось ихъ положенiе отъ фабричныхъ законовъ. Вамъ, конечно, отвѣтятъ, что ни о законахъ, ни объ улучшенiяхъ никто ничего не слыхал. И если вы внимательно прочтете наши фабричные законы, то вы увидите,

[296]