К двадцатипятилетию первого съезда партии

словомъ, если хозяину захочется уволить рабочаго немедленно безъ всякихъ предупрежденiя, то онъ, благодаря 105 ст., всегда можетъ найти для этого возможность. Ну, а если рабочему нужно по какой-нибудь причинѣ неожиданно уйти отъ хозяина, имѣетъ ли онъ на это право? Вѣдь такихъ случаевъ можетъ быть много. Напримѣръ, у рабочаго умеръ или заболѣлъ близкiй родственникъ или другъ, сгорѣло имущество, взяли въ солдаты кого-нибудь изъ членовъ семьи, и рабочiй хочетъ проститься съ ними. Можетъ ли рабочiй въ такихъ случаяхъ уйти съ фабрики? Наконецъ, можетъ ли онъ уйти, вслѣдствie дерзкого обращенiя со стороны фабричного начальства? Нѣтъ, рабочiй никогда, ни въ какомъ случаѣ не имѣетъ права самовольно расторгнуть договоръ, онъ можетъ только требовать расторженiя, т.-е. подать въ судъ прошенiе объ этомъ и дожидаться, пока судъ разрешить ему оставить фабрику. Заболѣвшiй родственникъ успѣетъ умереть, умереть, умершiй истлѣетъ въ землѣ, на мѣстѣ пожара выростетъ трава, а хозяинъ, оскорбившiй рабочаго, успѣетъ десять разъ оскорбить его снова, пока придетъ желанное разрѣшенiе суда.

Теперь посмотримъ, какое наказанiе полагается фабриканту или рабочему за нарушенiе 95 статьи. Чемъ наказываютъ фабриканта, если на судѣ будетъ доказано, что онъ не имѣлъ права уволить рабочаго безъ предупрежденiя? Фабрикантъ въ такомъ случаѣ несетъ «имущественную ответственность», т.-е. отвѣчаетъ своимъ имуществомъ, платитъ штрафъ до 50 р. Наоборотъ, в случаѣ самовольного ухода рабочаго, т.-е. ухода безъ разрѣшенiя суда, рабочiй подвергается «личной» отвѣтственности, отвѣчаетъ не своимъ имуществомъ, а своею личностью, подвергается не штрафу, а аресту. Нарушенiе одного и того же закона влечетъ для рабочаго гораздо болышее наказанiе, чѣм для фабриканта. Самовольный уходъ рабочаго считается уголовнымъ преступленieмъ, т.-е. преступленiемъ не противъ того фабриканта, отъ котораго рабочiй ушелъ, а противъ всего государства. Поэтому, хотя бы фабрикантъ и простилъ рабочаго, но государство, т.-е. правительство, его не оставить безъ наказанiя и посадить подъ арестъ. И такiе случаи происходятъ сплошь и рядомъ. Вотъ, что, напримеръ, пишетъ го-

[302]

родской судья Иваново-Вознесенска[140]: ткачиха Максимова была привлечена къ суду за самовольный уходъ съ фабрики. На суде она показала, что ушла вследствie беременности и головокруженiя. Ввиду такого объясненiя фабрикантъ отказался отъ обвиненiя, но судья не имѣлъ права окончить дѣло миромъ и долженъ былъ подвергнуть Максимову аресту. Таковы-то наши фабричные законы. Больная работница ушла с фабрики, не имѣя возможности предупредить объ этомъ за двѣ недѣли. Даже каменное сердце фабриканта смягчилось, когда онъ узналъ истинную причину ухода. Но правительство не знаетъ жалости къ рабочимъ. Даже больные и то должны работать!

Послѣ всего сказанного не нужно, конечно, дальнѣйшихъ доказательствъ въ пользу того, что 95 ст., на первый взглядъ улучшающая положенie рабочихъ, на самомъ дѣлѣ уничтожается другими постановленiями, следующими за ней.

Глава четвертая.

Обратимся теперь къ нашимъ законамъ «о работѣ малолѣтнихъ подростковъ и жещинъ» (ст. 107-126). Прежде всего нужно замѣтить, что всякiй законъ, ограничивающiий женскiй и дѣтскiй трудъ, имѣетъ очень большое значенiе для рабочихъ. Чѣмъ больше развивается промышленность, чѣмъ крупнѣе становятся фабрики и заводы, чѣмъ болѣе совершенствуются машины, тѣмъ все больше и больше открывается возможность для фабрикантовъ замѣнять трудъ взрослыхъ рабочихъ — трудомъ женщинъ и дѣтей. Когда отъ рабочихъ требовались сила, искусство, навыкъ, тогда ихъ нельзя было замѣнить ни дѣтьми, ни женщинами. Но когда все стало приводиться въ движенiе силами природы — водой, паромъ, электричествомъ, — тогда сила человѣка сдѣлалась лишней, когда появились самые тонкiие и сложные инструменты и машины, которые сами режутъ, пилятъ, точатъ, ткутъ, прядутъ, — тогда ловкость и умѣнье рабочаго потеряли свое значечймъе. Такимъ образомъ взрослый рабочей со

[303]

своею силою, умѣньемъ, опытностью сделался лишнiмъ для промышленности. Его стали заменять дѣтьми и женщинами, которымъ можно платить гораздо меньше. Фабриканту нѣтъ дѣла до того, что эта замена оказывается гибельной для рабочего класса; что тысячи взрослыхъ и здоровыхъ мужчинъ остаются безъ работы или должны работать за невозможно низкую плату, что семья рабочаго, лишенная матери и хозяйки, разрушается, что дѣти его выростаютъ безъ призора и ухода; что не выйдя еще изъ дѣтскаго возраста они должны идти на фабрику, гдѣ ихъ неокрепшее здоровье гибнетъ отъ духоты, пыли, жары и непосильнаго труда, — что фабриканту за дѣло до всего этого? Ему нужно добыть прибыль, а сколько при этомъ погибнетъ человѣческаго счастья, здоровья и жизни—это его не касается[141].