К истории русского футуризма. Воспоминания и документы

Несколько моих замечаний о Чехове (пусть это будет к столетию со дня его рождения)⁴⁵. Это – замечания о писательской технике. Я не видел их ни у одного исследователя, хотя и спрашивал у чеховедов. Они тоже не знают. Может быть, они пригодятся. В пьесе Чехова “Вишневый сад” есть фигура Епиходова по прозвищу “22 несчастья”. Это число – магистраль пьесы, ось, на которой вертятся события. Купец Лопахин предупреждал Раневскую: “Вам уже известно, вишневый сад Ваш продается за долги. На 22 августа назначены торги”. И на следующей странице: “если ничего не придумаете, то 22 августа и вишневый сад и все имение будут продавать с аукциона”. В пьесе есть героиня Варя, приемная дочь Раневской. В списке действующих лиц указано, что ей 24 года. Откуда и зачем такая точность? О возрасте Раневской ни слова, только у двух или трех лиц указан возраст. А тут точно – 24 года. В разговоре с Раневской Варя сама невольно разъясняет: “Мамочка, не могу же я сама делать Лопахину предложение. Вот уже два года все говорят мне про него, а он или молчит, или шутит. Я понимаю, он богат, занят делом, ему не до меня, если были бы деньги, хотя немножко, хотя бы го о рублей, я бросила бы все, ушла подальше в монастырь”. Она уже два года прослыла невестой Лопахина, хотя он ей предложение не делал, то есть она в дурацком положении. Другими словами, когда ей было 22 года, с ней случилась эта драма, и эта драма проходит через “Вишневый сад” и в самом конце пьесы смешно и печально кончается. Его втолкнули к ней в комнату и оставили их наедине, а она говорит: “Где тут калоши, старые калоши?” Так не состоялся их разговор, Лопахин уехал. В пьесе еще несколько раз проходит эта цифра – 22. Если сказать, что мало ли что бывает, подумаешь, какое-то число; но случайных совпадений здесь быть не могло, т<ак> к<ак> это повторяется не раз, не два, а три – это уже делает фигуру; а когда семь раз – это уже сложная фигура. Не могло быть это так, случайно, товарищи. Чехов, по уверению некоторых, говорил: “Если в первом действии висит ружье, то оно дальше должно стрелять”, а Епиходов появляется в г-м действии. Оно и стреляет дальше: “Вишневый сад” пострадал 22-го, Варя – двадцатидвухлетняя.

Ну, скажут, это случайно. Берем его рассказы последних лет, напр<имер>, “Учитель словесности”. Там две сестры. Старшая Варя (как и в “Вишневом саде”) ей 23 года, она хороша собой, красивее Манюси, младшей сестры, говорила тоном классной дамы, называла себя старой девой. На свадьбе Манюси Варя бросила бокал, который со звоном покатился по полу: “Никто не может понять, – бормотала она, – никто, боже мой, никто не может понять”. “Но все отлично понимали, – пишет в своем письме молодой муж Манюси, – что она старше своей сестры и все еще не замужем, время ее уходит, быть может, даже и ушло”. Из этого ясно, что в дореволюционное время для женщины 22 года не случайно <ы?>, и это не каприз Чехова; тогда по закону выходить замуж можно было в 16 лет, и понятно, что такой длительный срок (6 лет) уже делался для женщины драматическим. В наше время законы разрешают выходить замуж 18 лет; возможно, что сейчас роковой возраст увеличился на два года. К тому же обычно 24-х лет оканчивают высшее учебное заведение – это является тоже сроком для замужества.

Ну, вот еще пример. В рассказе “Усадьба” – две сестры, Женя и Ираида 24-х и 22-х лет. Когда отец их оскорбил предполагаемого жениха, и тот недовольный уехал, дочери на другой день не хотели встречаться с ним: “Жаба, – вдруг послышалось по его адресу из соседней комнаты. Это был голос старшей дочери, негодующий, шипящий. – Жаба, жаба, – повторила как эхо младшая”. Чехов, большой художник и к тому же врач, снова отмечает, что в дореволюционное время девушка в 22 года считалась старой девой. Отсюда драма. Совсем другое дело у мужчины. У Чехова есть рассказ “Студент”. Он идет в пасхальную ночь, хорошая погода, он чувствует себя молодым, здоровым, двадцатидвухлетним. И Маяковский, который не хотел признавать упадочного Чехова, случайно или нарочно, не знаю, писал в 1915 году:

В моей душе ни одного седого волоса,
И старческой нежности нет в ней,
Мир огромив мощью своего голоса,
Иду красивый, двадцатидвухлетний⁴⁶

.

Также в его трагедии, в списке действующих лиц написано: Вл. Маяковский – поэт 20–22 лет. Он дает даже кратное 22 – т. е. 44. У Маяковского сказано: “А на крышах танцевали трубы, и каждая коленями выкидывала 44”⁴⁷ Дальше, в стихотворении “Лежит сыт, как Сытин”: “пухлые губы бантиком сложены – 88”⁴⁸. Тоже кратное.