К югу от платана

– Штука в том, что Кобб не мог прочесть ни единого слова. Потому его и из школы в свое время выперли. Потому он и работы нормальной найти не мог. И сразу ершился, если его кто просил заполнить бумаги.

Кобб не умел читать? Судья этого не знал, но, если подумать, это многое объясняло.

– Пару раз он пытался научиться. Рассказывал, что когда Блу пошла в школу, начал учиться вместе с ней. Всегда садился рядом, когда она писала буквы, предлагал вместе порешать ребусы из газеты – правда, там в основном ей приходилось трудиться. Но так у него ничего и не вышло. А просить помощи у кого-то повзрослее шестилетней девочки ему гордость не позволяла.

– Блу была в курсе?

– Не то чтобы. Я сам-то знал лишь потому, что в начальной школе сидел с ним за одной партой и обо всем догадался. Потому мы и подружились – я был единственным, кто над ним не потешался. – Бун расчесал волосы у судьи на затылке и добавил: – Я к чему про Блу-то заговорил. Не стоит вешать грехи отцов на их детей, только потому что они носят одну фамилию.

Сара Грейс

Следующим утром я поставила варить кофе и глянула на часы. Было около семи, а часы посещений в больнице начинались только с восьми тридцати. Трудно было поверить, что только вчера мы с Шепом договорились пойти вместе бегать этим утром. Из-за всего случившегося наше свидание пришлось отменить.

В дверь постучали, и я удивилась, кто это мог прийти так рано. Но потом обрадовалась, решив, что это Шеп. Он мог бы меня успокоить, рассказав в подробностях, что именно грозит Кибби. Да и, если быть честной, мне просто хотелось его увидеть. Побыть рядом. Ощутить исходящую от него спокойную силу.

С бьющимся сердцем я кинулась к двери, но обнаружила на крыльце маму. Одетая в платье с цветочным узором – голубое, под цвет глаз – и телесного цвета туфли с открытыми пятками, она выглядела безупречно.

Постаравшись забыть о том, на кого я сама похожа – непричесанная, не успевшая принять душ, с остатками вчерашнего макияжа на лице, – я распахнула дверь.

– Привет, мам. Будешь кофе?

Я знала, зачем она пришла, и понимала, что без солидной порции кофеина мне с этим не справиться.

– Да, пожалуйста. – Она проследовала за мной в кухню. Каблучки ее звонко стучали по полу, как бы предупреждая: мама настроена крайне решительно.

Приготовившись к грядущему бою, я достала из шкафчика две кружки.

Мама присела на стул у стойки.

– Я заезжала к тебе вчера вечером, но тебя не оказалось дома.

– Да, я уснула у Блу, а до дома добралась только полчаса назад.

До сих пор не верилось, что я отрубилась у нее на диване. Однако нужно было признать, что мне давно не спалось так сладко, как в эту ночь. К тому же утром мы с Блу поболтали за кофе с тостами, и я на время отвлеклась от тревожных мыслей о том, что готовит мне наступающий день. А еще мне удалось понянчиться с Флорой.

Милой, милой Флорой.

– В ее доме, – пробормотала мама.

– Да, я зашла забрать Хэйзи и просто отключилась. Сегодня Блу тоже за ней присмотрит, так что я смогу весь день провести в больнице.

– Хэйзи, эта твоя новая собака.

Я налила кофе и пошла за сахарницей.

– Да, мама.

– Понятно. – Она обхватила ладонями кружку. – А Флору ты видела?

Я кивнула.

– Она просто прелесть.

– У тебя нет фотографии?

В голосе ее звучала мольба, и я слегка ослабила оборону. Пускай мы не сходились во мнении относительно будущего Флоры, все же она была частью Кибби. Я достала из кармана мобильный.

– Нет. Но я сейчас попрошу Блу, она пришлет.

– Это вовсе не обязательно…

– Поздно.

Через секунду телефон тренькнул. Пришла фотография от Блу с подписью «МОЯ ЛЮБИМАЯ». На снимке Флора спала в деревянной колыбельке, повернув головку на бок и прижав к щекам стиснутые кулачки. Губки у нее были надутые, а щечки розовые. Я дала мобильный матери, и она долго вглядывалась в фото, словно старалась сохранить образ Флоры в памяти.

– Она прекрасна. Волосы точно как у тебя в детстве. Белокурый одуванчик. А Кибби родилась темненькой, но с годами посветлела. Какого цвета у нее глаза?

– Сейчас серо-голубые, но, думаю, цвет еще может измениться.

– Спорить готова, они будут бледно-голубые. Как у Кибби. – Она отдала мне телефон. – Сара Грейс, мы с тобой должны договориться, прежде чем пойдем в больницу. Я не хочу никаких конфликтов у Кибби в палате. Это не пойдет ей на пользу.

Начинается.

– Полагаю, ни мое, ни твое мнение за это время не изменилось. Так что давай просто оставим все разногласия за порогом больницы.

– Почему ты упрямишься?

– Почему ты не желаешь прислушаться к тому, чего хочет Кибби?

– Не будь такой наивной, Сара Грейс. Кибби всего двадцать. Она сама не знает, чего хочет.