Къ изученію заговора и колдовства въ Россіи.

Значительный объемъ сборника заставляетъ предполагать большую работу собирателя, который пользовался различнымъ матеріаломъ, не избгая и инородческихъ заговоровъ и варіантовъ одной и той-же темы. Инородческіе, и именно весьскіе, заговоры подтверждаютъ извстіе о томъ, что русскіе не разъ обращались къ финскимъ племенамъ, ища у нихъ чародйной помощи. Дйствія, сопровождающія заговоры, помогаютъ пониманію текста и ярче обрисовываютъ т врованія и воззрнія, которыя порождали колдовство и заговоръ.

Начинается сборникъ описаніемъ травы „молчана“, указаніемъ, когда ее рвать и поясненіемъ, къ чему она пригодна. Такое начало какъ бы сближаетъ разсматриваемый сборникъ съ травникомъ; дале о травахъ нтъ ничего, но слдующія статьи „объ узнаваніи таинъ“ и „объ узнаваніи прошедшаго и будущаго“ относятся опять таки къ такимъ статьямъ, которыя часто встрчались въ лчебныхъ рукописяхъ¹⁾. Весьма вроятно, что составителю сборника лчебные сборники были извстны, и онъ ими въ небольшихъ размрахъ и воспользовался. Но дале слдуютъ заговоры, причемъ лчебныя средства почти н встрчаются²⁾. Нкоторые заговорные тексты не имютъ при себ указаній на то, что нужно длать при заговор, но многіе тексты сопровождаются подробнымъ описаніемъ магическаго дйствія.

Магическое дйствіе, какъ свидтельствуютъ судебные документы, въ колдовской практик стояли неразрывно съ

25

заговоромъ, т. е., словеснымъ выраженіемъ того, что имло въ виду дйствіе. Исторія магіи, исторія врованій малокультурныхъ народовъ¹⁾ постоянно указываютъ на необходимость связи дйствія и слова, поэтому каждый заговоръ тогда лишь понятенъ, и формулы его подаются объясненію, когда извстно дйствіе, его сопровождающее. Заговоръ же, оторвашійся отъ дйствія, становится все мене и мене понятнымъ, искажается и уже становится совершенно неподдающимся какому бы то ни было объясненію. Отсюда изученіе заговорныхъ формулъ возможно лишь при знакомств съ заговорными дйствіями, иначе разъясненія не могутъ быть точными. Чмъ крпче связанъ заговоръ съ дйствіемъ, тмъ онъ опредленне въ своихъ выраженіяхъ, тмъ онъ короче и проще. Но по мр того, какъ забывается дйствіе, а заговоръ продолжаетъ жить безъ него, для словесныхъ сочетаній открывается большой просторъ, и появляются такія выраженія, которыя рождаются прямо изъ словесныхъ ассоціацій. Оторвавшись отъ своего дйствія, заговоръ можетъ соединиться съ новымъ дйствіемъ, но при такомъ соединеніи всегда окажется какое нибудь несоотвтствіе²⁾.

Обратимся теперь къ разсмотрнію тхъ дйствій, которыя изложены въ сборник при заговорныхъ текстахъ, и посмотримъ, какова связь между ними. Магическія дйствія различны; одни изъ нихъ имютъ врачебное значеніе „да то масло да^і пи^ти и ма^жі мла^деца, гд грызе^т“ (№ 63)³⁾, другія же – символическое. Послднія особенно разнообразны: между ними есть и очень простыя: „гово^р на во^ду и на росу и на мыло и потри по лицу“ (№ 31); есть и сложныя, сопряженныя съ выходомъ изъ дому и совершеніемъ ихъ въ

26

опредленномъ мст; „…Могила выкопа^т, гд не^знаемо^і мертве^ц, ане вын^ті ме^ртвого во^н да верхн доска сн^ті и сава^н прави^т и прон^з скво^з сава^н г^ж игла“…. (№ 75).

Обыкновенно заговоръ, связанный съ какимъ нибудь дйствіемъ, говоритъ о томъ, что совершается, такъ что дйствіе и слова совпадаютъ. Такъ слова заговора: „Стрлю вско^і боле^зни“ (№ 7) являются параллелью къ указанному дйствію: „здла^т у воды (ч) въ его јм з гнилы… да стрел^ти г-ю стрел(ы)“. -

Иногда слова заговора изображаютъ нчто большее того, что передаетъ дйствіе, но это присходитъ отъ невозможности воспроизвести въ дйствительности то, что мыслится необходимымъ. Такъ, очерчивая вокругъ стада кругъ, нужно произносить слова: „…пусть ты^н желзно^і кру^г моего скота…“ (№ 57).

Въ данномъ случа идея защиты по необходимости выражается ярче въ словахъ, нежели въ дйствіи, но связь внутренняя между словомъ и дломъ не расторгнута. Подобные примры часты: ясно, что разъединеніе слова и дйствія не совершается потому, что символика дйствія, несмотря на кажущееся разногласіе, иметъ полное внутреннее соотвтствіе со словами заговора.

Простыя символическія дйствія, изложенныя въ сборник, обходятся съ помощью самыхъ незначительныхъ предметовъ, да и сами по себ они не выходятъ изъ круга самыхъ обыденныхъ поступковъ: толкнуть ступу (№ 34), бросить въ человка щепотку земли (№ 5), зажечь щепку (№ 27), положить втку рябины на кровать (№ 52); но слова, связанныя съ этими дйствіями, злы и дйствительно могутъ встревожить: „ка^к с ступа пала, так^к бы мо^і недруги повалли^с пре^д мною и попада^лі“, „ка^к гори^т щепка в огн, та^к бы горло сердце…. по мн“… и т. д.

Слова здсь какъ бы вскрываютъ опасность, грозящую отъ ничтожныхъ поступковъ и, собственно говоря, не столько слова страшны, какъ то, что кроется въ дйствіи. Отсюда и длается понятнымъ тотъ страхъ передъ самыми простыми

27

дйстівями человка, если только этотъ человкъ почему либо подозрвается въ обладаніи заговорной силой^*).