К островам Индийского океана

Лишь на секунду опустишь взгляд, оторвавшись от небес, тронешь кистью краски на палитре и… будто не полыхало вокруг, не пылал свет, пытаясь пробиться из темной щели. Нет уже кирпично-горячих охристых тонов, неподвластный земным краскам, растекается сумрак. Выскакивает на небеса первая, еще одинокая звезда, будто спешит опередить кого-то, набирает силу, лучится холодными, покалывающими стрелками.

Одинокая звезда так и просится на холст, пишу, пока на палубе не вспыхивают бортовые лампы. Теперь бегущие рядом волны кажутся твердыми, вычеканенными из металла, с резкими, острыми гранями.

Увлекшись, опоздал на ужин, а зря: после Суэца в кают-компании появились свежие помидоры и необычные мандарины, катаются внутри тончайшей душистой корочки. Обломки веточек еще сохранили отлакированную листву. Такой мандарин и съесть грешно, разве что предварительно им налюбовавшись.

Прохладна тихая ночь. Отваливая от бортов, поплескивают волны, боковой ветерок уносит в Аравию дымок из трубы «Курчатова». Мирно попыхивая, движется наш корабль к Индийскому океану.

Стоим с Иосифом Исаевичем Гительзоном на пустой верхней палубе, вспоминаем рейс в Океанию, крошки-атоллы, незабываемые дни на Берегу Маклая, в деревне Бонгу, долгий путь через океан в Австралию… Над головой ярким зеленоватым светом горит Сириус. Погода не соответствует широте: тропик Рака близко, а тепла нет как нет. Очевидно, по ассоциации с погодой Иосиф Исаевич вспоминает свое пребывание на Северном полюсе, что само по себе примечательно, ибо разговор происходит возле берегов Африки.

— И как же вы там жили?

— Обыкновенно. В палатках. Только лед от снега очистили. Вы знаете, на полюсе меня поразило освещение — будто вообще нет источника света, выходишь из палатки и сразу окунаешься в изумительно голубое сияние. А работали так: пробивали или сверлили во льду отверстие и над полыньей ставили палатку, только тогда можно было располагать в ней приборы.

Трудно представить, что происходило, когда прилетал и садился на лед самолет! Из каждой полыньи фонтаном извергалась вода, даже из тех, что находились в отдалении. А спали мы в спальных мешках на туристских раскладушках, только с более высокими ножками.

Теплый воздух в палатках скапливается наверху, а «по полу» можно пройти лишь в меховых унтах. Так и работали. Зато много интересного обнаружили…

— Например?

— Например, температура воды значительно ниже нуля, но высокая соленость не дает ей превращаться в лед. И в этой воде кипит жизнь! Вам известно, что такое планктон? Это большая масса живых, находящихся во взвешенном состоянии организмов, не имеющих органов для самостоятельного передвижения.

— И какая разница с тропиками?

— Вот тут и есть самое удивительное: открытый океан в районе экватора… беднее, чем воды Ледовитого океана у полюса!

С темной пеленгаторной палубы по железной узкой лесенке спускаемся на шлюпочную, где уютно помаргивают дежурные лампы. По дороге заглядываю в мастерскую, просматриваю, что сделано за истекший день, сегодня он проведен прекрасно: работали с семи часов утра до одиннадцати вечера, вознаграждая себя за вынужденное безделье.

Плахова

На корабле собирается научно-технический совет. Кают-компания занимает всю ширину корабля — от палубы до палубы. Четыре квадратных иллюминатора смотрят на один борт, четыре — на другой. Синий пластик пола отражает восьмирядный свет ламп дневного освещения, диваны обтянуты красной кожей. По четыре стола на шесть персон с каждой стороны, в центре — стол для руководства. За ним капитан, его помощники, начальник экспедиции, руководители отрядов, врач. Они — мозг и сердце экспедиции, даже во время торжественного приема пищи могут лицезреть все, что происходит на корабле, с правой и с левой стороны.

И. И. Гительзон

Пара пингвиньих чучел потускневшими стеклянными глазками печально озирает кают-компанию. Выставив белые манишки, растопырив лапки, стоят на прозрачном куске оргстекла, изображающем полярный лед. За пингвинами, как тому и положено быть, вздымаются на панно анилиново-ядовитые айсберги — пингвины эти уже много лет путешествуют по тропикам. В торжественные дни кают-компания преобразуется в «зону отдыха» — достаточно крышку центрального стола заменить круглыми и уютными «ресторанными» столиками. В салоне ждет своего часа пианино, стенка над радиолой задекорирована моделями яхт, шхун и каравелл с вмонтированными в них светильниками: в праздники и на вечерах отдыха получают отставку дежурные лампы дневного света, и яхты-фонарики заливают помещение интимным, способствующим отдыху мерцанием.

Сегодня в кают-компании сугубо деловая обстановка: первое заседание научного совета. Ученые со степенями и званиями, руководители отрядов в спорах рождают истину.