К победным рассветам

Не скрою, это были волнующие и радостные минуты в жизни каждого из нас. Мы возвращались в полки приятно взволнованные и до глубины души тронутые оказанной нам высокой честью, теплотой встречи. Каждый из нас дал клятву на верность делу, которому вместе служим. Мы знали, что впереди у нас еще много сражений, радостей побед и горечи утрат, но твердо верили, что день полного и окончательного изгнания врага с советской земли не так уж далек. Каждый наш новый удар по его обороне, военно-промышленным объектам приближает час гибели фашизма.

Думалось в те минуты о живых и погибших боевых товарищах, с которыми уходил в тревожное фронтовое небо. Мысленно благодарил тех, у кого учился штурманскому мастерству, выдержке и мужеству.

Почему-то особое чувство признательности испытывал к техническому составу, с которым нас всегда связывала крепкая и искренняя дружба. Трудно приходилось экипажам в воздухе, но не меньше доставалось и тем, кто работал на земле. Днем и ночью, в стужу и под палящим солнцем готовили самолеты к бою наши скромные специалисты. Они в сжатые сроки старательно и надежно выполняли любые работы. Не подводили нас ни разу.

Типичным представителем таких трудяг был Николай Захарович Радченко, или НЗ, как его любовно величали в полку. Тридцатипятилетний капитан технической службы был рослым и сильным человеком с крупными чертами лица. Трудолюбие, сноровку и рассудительность он, видимо, унаследовал от родителей. Он принадлежал к той категории людей, с которыми приятно быть всегда в везде.

Вновь оживает в памяти до мелочей знакомая картина каждодневной жизни аэродрома. Вдоль стоянок медленно передвигаются пузатые бензозаправщики. Урча моторами, трехтонки подвозят баллоны со сжатым воздухом, бомбы в решетчатой таре, снаряды, ящики с патронами. Зимой гудят, словно огромные примусы, лампы для подогрева двигателей. У самолетов хлопочут люди — заливают бензин, масло. Потирая натруженные ладони, оружейники подтаскивают бомбы к бомболюкам. Аккуратно, с большой осторожностью подвешивают их, ввинчивают взрыватели, пополняют боекомплект пушек и пулеметов.

Среди этой кажущейся суеты у самолетов всегда можно видеть высокую фигуру Захарыча. Летом он в просоленной потом гимнастерке и запыленных кирзовых сапогах, зимой — в ватной куртке и валенках с надрезанными сзади голенищами.

Подобно опытному дирижеру Николай Захарович управляет работой технического состава по подготовке к вылету боевой техники. От его взора не укроется ни одна мелочь. В нужный момент он всегда придет на помощь.

Говорил НЗ медленно, с хрипотцой в голосе, но твердо. В его речи всегда чувствовалось богатство авиационного лексикона. Если ему кто-либо возражал, горячился, Радченко спокойно произносил любимую поговорку: «Не кипятись, паром изойдешь!» Одним словом, умел он и строгим быть и подойти к людям. Неудивительно, что подчиненные тянулись к нему, понимали с полуслова.

Опираясь на верных помощников, больших знатоков своего дела старших техников-лейтенантов Тимофея Батуева, Евгения Башкатова и Анатолия Вишневского, инженер эскадрильи обучал подчиненных всем тонкостям авиационного мастерства. Это были славные ребята, готовые одолеть любые трудности. Их волевые лица, обожженные летним солнцем и жгучими морозами, отливали бронзой, просились на полотно художника. Их промасленные, привыкшие к металлу руки делали чудеса. Если кто-либо из них заверял: «Не беспокойтесь, сделаем!») — тогда действительно не о чем было беспокоиться: все будет выполнено в срок и в лучшем виде. Скромные самоотверженные труженики продлили жизнь не одному самолету, обеспечили сотни успешных боевых вылетов.

Конечно, и летные экипажи старались беречь свои машины. Но война не считалась с их желаниями. После возвращения с боевого задания иногда страшно было смотреть на изуродованные машины: одна, словно решето, вся в пробоинах, другая с рваными дырами от осколков снарядов, третья с перебитыми плоскостями, с задранной во многих местах обшивкой, с потеками масла. Много сил и времени нужно было затратить на их восстановление. Видя искалеченную машину, НЗ произносил: «Чтобы в воздухе вертелись винты, надо вертеться на земле!» И инженерно-технические работники вертелись, делая все лучшим образом. Какая радость светилась в их глазах, когда поднималась в воздух очередная, ожившая с их помощью машина!

Вспоминаю такой случай. Возвращаясь с бомбардировки объектов Севастополя, экипаж Василия Дмитриева получил по радио приказ идти на запасной аэродром. Горючее было на исходе. В районе Гуляй-Поля стрелки бензиномеров на шкалах отбивали нули. Пошли на вынужденную. При приземлении в луче посадочной фары оказалось железнодорожное полотно. Еле хватило скорости, чтобы перетянуть препятствие и сесть на фюзеляж в поле, не выпуская шасси. В часть пришла телеграмма «505», что в переводе на шутливый язык авиаторов означало: «Прилетели, мягко сели. Высылайте запчастя: фюзеляж и плоскостя». Такая шутка отпускалась в адрес тех экипажей, которые садились вынужденно, вне аэродрома.