"К предательству таинственная страсть..."

Откупились. И на эти 5 миллиардов крон началась работа “чешского на­рода” “в области снабжения и вооружения” гитлеровского вермахта. 122 чеш­ских военных завода, 12 000 средних и мелких предприятий, два с половиной миллиона самых квалифицированных в Европе рабочих и технических специ­алистов, начиная с 1939-го и по 1945 год ковали мощь вермахта, снабжая гит­леровскую армаду танками, самоходными орудиями, грузовиками, пушками, автоматами, винтовками, револьверами, снарядами, патронами...

Гитлеровские офицеры, получив отпуска с фронта, стремились именно в Чехословакию, которая предоставляла им все возможности для восстанов­ления сил и здоровья, потраченных на Восточном фронте, о чём знаменитая киноактриса Ольга Чехова писала в своих воспоминаниях: “Злата Прага не утратила своего блеска; и в гастрономическом отношении она предлагает удовольствия, которых в рейхе для простых смертных уже давно не существу­ет. Короче: Прага — отдых от войны”. Даже в Париже, где для гитлеровской офицерни пели в ресторанах Ив Монтан и Эдит Пиаф и которых обслуживали проститутки и многие честные женщины Парижа, не было столь комфортных условий для отдыха оккупантов. Всё-таки во Франции какое-то, хотя и жал­кое, сопротивление было. А в Чехословакии не было ничего опасного — ни со­противления, ни партизан — сплошной комфорт...

Марина Цветаева, прожившая в Чехословакии после эмиграции из Рос­сии более десяти лет и переехавшая в 30-е годы во Францию, писала во вре­мя Мюнхенского предательства возвышенные стихи о приютившем её славян­ском народе:

Его и пуля не берёт,

И песня не берёт!

Так и стою, раскрывши рот:

— Народ! Какой народ!

Когда ни сила не берёт,

Ни дара благодать, —

Измором взять такой народ?

Гранит измором взять!

Бедная, наивная, экзальтированная, умевшая зомбировать самое себя Марина Цветаева! Хорошо, что ничего не узнала она о позорном лакействе её любимой Чехии, её прекрасной Богемии, её сказочной Моравии! Хорошо, что она не знала о том, что в составе гитлеровского рейха, топтавшего её родину Россию, было около ста тысяч коричневых швейков, шестьдесят тысяч из ко­торых после окончания войны работали у нас как военнопленные, восстанав­ливая наши города, разбитые “тиграми”, самоходными орудиями, бомбарди­ровщиками, которыми управляли и командовали её любимые чехи.

Слава Богу, она не узнала о том, что президенту протектората Эмилю Гахе, через месяц после 22 июня 1941 года торжественно сообщившему о “воен­ном взносе” чешского народа в военную промышленность рейха в размере

5 миллиардов крон, в канун 50-летия победы над фашизмом была открыта в Праге мемориальная доска “за вклад в сохранение Чехословакии” в годы Второй мировой войны.

Слава Богу, что Марина Цветаева так и не узнала слов американского по­сла в послевоенной Чехословакии Штейнгарда, который сказал: “Чешский народ всегда отдавал предпочтение жизни без напрасной борьбы, неже­ли борьбе за свою свободу”...

Остаётся только вспомнить её искренние и предельно наивные строки:

Так и стою, раскрывши рот:

— Народ! Какой народ!

Что же касается известного поэта-“шестидесятника”, вышедшего из семьи советских чекистов, Юрия Ряшенцева, то у него есть весьма выразительные воспоминания о политической обстановке в Чехословакии в мае 1969 года. Ряшенцев работал тогда в журнале “Юность” и был послан в Прагу для осве­щения того, как будет проходить празднование нашей победы над фашизмом. Но на глазах у Ряшенцева во время встречи с активистами чехословацко-советской дружбы в пионерлагере на лесистой окраине Праги произошла ссора и даже драка между чехословаками, которые поддерживали наше вторжение в Прагу, и теми, кто ненавидел нас за это. Кончается это воспоминание Ря­шенцева так:

“Я сидел на пеньке в лесу, глядя на громадный валун, на котором мелом был нарисован танк с флагом, на котором в звезду была вписана свастика. Насколько помню, я плакал” (“Знамя” № 8, 2018. С. 198).

Если бы стопроцентный “шестидесятник”, мой бывший знакомый Юра Ря­шенцев вспомнил, как в 1939 году немецкие танки с настоящими свастиками на броне въезжали в столицу по дороге, усыпанной цветами, под ликующие возгласы народа, он сразу позабыл бы о каком-то советском Т-34 с флагом “со звездой и свастикой”, намалёванной мелом.

***

Но мало того, что журнал “Знамя” посвятил в 2018 году сентябрьский и октябрьский номера героям и врагам “оттепели”... Редакция устроила в од­ном из московских ресторанов торжественный вечер, посвящённый этой эпо­хе, о чём подробно рассказала “Литературная газета” (№39, 2018) в заметке “Вспышки памяти”:

“Во второй четверг сентября в одном из залов ресторана “Петрович” со­стоялся вечер журнала “Знамя” под названием “Памяти “оттепели”.